Основы Метафизики

1.2.6.3. Тематически-понятийное истолкование и высказывание таких уразумений возможно лишь как синтез a priori. Метафизические высказывания суть "синтетические суждения a priori". Уже Кант установил, что ни аналитические, ни синтетические суждения a posteriori не могут обосновывать науку, тем более метафизику как науку. "Аналитические суждения", как суждения пояснения, а не расширения знания, не ведут к прогрессу познания; что же касается "синтетических суждений a posteriori", то они связаны лишь с единичностью и случайностью опыта, а потому не обеспечивают всеобщность и необходимость, которые (согласно Канту) должны быть присущи всякому научному, тем более метафизическому, высказыванию. Поэтому в основании должны лежать "синтетические суждения a priori", высказывающие новое знание со всеобщей и необходимой значимостью, что может быть обосновано лишь "a priori". Относительно логической структуры Кант совершенно прав. Вопрос, однако, в том, как пояснить априорный характер этих синтетических суждений.

Все основополагающие метафизические высказывания суть синтетические, a не аналитические суждения. Предикат не содержится в понятии субъекта, он прибавляется как содержательно новое определение. Это обнаруживается уже в предзнании вопроса и его горизонта, тем более (классический случай) – в трансцендентальных определениях бытия и первых законах бытия. Предикат всякий раз выражает новое содержание в синтетических суждениях, но не единичное и случайное содержание и лишь a posteriori, а всеобщее и необходимое а priori (иначе чем у Канта); такие суждения обосновываются посредством рефлексии над условиями возможности исполнения акта как такового. Как условия акта (вопрошания, знания и т. п.) такие знания предлежат (a priori) всякому эмпирическому отдельному знанию и входят в него. Так, в диалектике исполнения и понятия, тематизированной в синтетических суждениях a priori, исходное начало находит постепенное дальнейшее определение, понимается все глубже, все более содержательно. В этом продвижении, однако, не только всякое новое достигнутое уразумение, но и всякое понятие, взятое из естественного языка или из философской традиции, должно опосредствоваться рефлексией над непосредственным знанием исполнения. Ниже будет показано, что этот предметно востребованный метод онтологически основывается на аналогии бытия или, наоборот, что как раз из такого, всякий раз себя превосходящего дальнейшего определения бытия может быть понят основной закон аналогии.

2. ОТ ВОПРОШАНИЯ К БЫТИЮ 2.1. Вопрос

2.1.1. Вопрос как начало

В начале стоит вопрос о начале: что есть правильное начало? Оно должно быть первым, не предполагать какого-либо предрешения, но указывать на то, что должно происходить из начала. Где бы и как бы я ни хотел начинать, прежде я должен вопрошать о начале. Этого вопроса нельзя избежать.

Вопрос о начале, однако, сам дает ответ: начало есть вопрос. Такое начало является бесспорным и беспредпосылочным. Если оно ставится под вопрос, то это опять-таки вопрос, еще раз доказывающий вопрошание как возможное и необходимое. Вопрошать я могу и обязан в любом случае, по меньшей мере вопрошать о начале.

В стремлении новейшей философии к методическому обоснованию вопрос о правильном начале ставится вновь и вновь. Его усматривают в сомнении или суждении, в языке, в диалоге, в истории, в некотором привилегированном феномене либо в некоторой пограничной ситуации человеческого существования. Наличие оправданных аспектов в этих подходах неоспоримо, и любой из них возможен, однако как первоначало ни один из них неприемлем. Всякий такой подход не беспредпосылочен, поскольку предваряется вопросом: существует ли возможное и правильное начало. Если мы выбираем для начала сам вопрос, то исключительно из этого методического основания: прежде всякого другого начала мы должны вопрошать о начале.

2.1.2. Вопрос о вопросе

Если начало есть вопрос, то вопрос о начале превращается в вопрос о вопросе. Вопрошание обращается к себе самому, оно рефлектирует и опрашивает самого себя; само вопрошание превращается в содержание вопроса.

Такой ход мысли не является логической конструкцией, он есть изложение того, что происходит во мне самом: если я вопрошаю о начале и в этом познаю вопрос как начало, то интенция вопрошания обращается на самое вопрошание.

В определенном отдельном вопросе (содержательно) можно усомниться, правильно ли он поставлен, осмыслен ли, может ли данный вопрос подлежать ответу; это все дальнейшие вопросы. Поэтому они не упраздняют возможность и необходимость вопрошания вообще, а подтверждают его. Вопрошать я могу и должен во всяком случае. Так возникает вопрос о том, что вообще происходит, когда я вопрошаю.