Основы Метафизики

3.1.1.1. Различие дано через противоположность вопрошающего и испрошенного [Erfragtem], знающего и познанного, или в общем и целом: как двойственность субъекта и объекта. Если я (как субъект) вопрошаю о нечто (объекте), то я отличаю себя от него как от другого; я противополагаю себя как вопрошающего – горизонту бытия как вопрошаемому в целом. Таким образом, бытие является как другое – как горизонт предметности. Даже если я вопрошаю о собственном вопрошании и его условиях, то посредством рефлексии я делаю вопрошание предметом; оно больше не есть непосредственное исполнение вопрошания, а благодаря новому акту рефлексивного вопрошания исполнение опосредствовано и предстает уже как предмет. В акте вопрошания я полагаю различие и противополагаю самого себя бытию как совокупности вопрошаемой предметности.

Однако чистого, абсолютного противопоставления все-таки быть не может, иначе как бы оно могло опосредствовать вопрошание и знание, благодаря которому другое входит в мое сознание? Если я вопрошаю о нечто, то в самом исполнении вопрошания я знаю, что я вопрошаю, и если я нечто знаю, то в акте знания я знаю, что я знаю. Я знаю в тождестве своего исполнения акта, что исполнение "есть", т. е. действительно положено в бытии. Это знание исполнения, в котором бытие и знание непосредственно совпадают. Исполнение акта знает себя как бытие. Акт бытия знает себя в исполнении. Знание полагает себя как бытие; бытие исполняет себя как знание: в непосредственном тождестве бытия и знания в исполнении.

3.1.1.2. Отношение субъекта и объекта стало проблемой в мышлении Нового времени. Декарт подчеркивал двойственность "res cogitans" и "res extensa". Так как он не знал аналогично охватывающего бытия, то действительность распадалась на резкие противоположности: мышление и протяженность, дух и материя. Это имело далеко идущие последствия, поскольку познание другого (сознание в целом) становилось, по сути, необъяснимым. Кант воспринял эту проблему и попытался прояснить отношение субъекта и объекта. И все же относительно обоих полюсов остается неопределенность: объект – это явление или вещь сама по себе (?), субъект – трансцендентальный или реальный субъект, "душа" (?). И поэтому двойственность субъекта и объекта превратилась в центральную проблему идеализма. Чтобы разрешить ее, он предполагает вышестоящее единство – "абсолютное Я" у Фихте, "абсолютное тождество" у Шеллинга, гегелевский "абсолют", который опосредствуется в диалектическом полагании и снятии противоположности в "абсолютном духе"[18].

В новейшее время часто подчеркивается, что следует преодолеть двойственность субъекта и объекта, чтобы снять также противоположность духа и материи. Верно здесь то, что заостренную в Новое время (начиная с Декарта) противоположность следует преодолеть. При этом противопоставление "меня" (субъекта) и моего "другого" (объекта) вполне сохраняется, но должно быть понято опосредствованно, т. е. из общей, но аналогичной действительности бытия. Знание (сознание) не внеположно бытию, оно есть при-себе-бытие, или саморефлексия бытия (ср. 4.3 и 6.2.3).

3.1.2. Знание и бытие

Знание о сущем – или о его бытии – никогда не может быть добыто лишь из другого, о чем я вопрошаю или знаю. Оно предполагает предзнание о бытии, "предшествующее понимание бытия" (Хайдеггер). Если же я вопрошаю о нечто, "есть" ли оно и что оно "есть", то это предполагает предзнание о том, что подразумевается под "бытием". Такое знание о бытии основывается на непосредственном опыте бытия и на достоверности бытия собственного самоисполнения.

В этом проявляется подлинный и изначальный смысл бытия: это само-по-себе-бытие, положенное-бытие [Gesetzt-Sein] как таковое, но не в смысле первичной предметности, а как бытие собственного, себя-знающего исполнения. Бытие как предметность есть уже производный, не непосредственный, а опосредствованный смысл бытия.

Точно так же раскрывается смысл знания: оно есть не другое и внешнее по отношению к бытию, а изначальное при-себе-бытие, себя-знающее само-обладание [Selbstbesitz], проясненное самопроникновение бытия в непосредственном тождестве бытия и знания в сознательном исполнении акта.

То, что в при-себе-бытии заключается сущность "духовного" акта, должно быть еще показано (ср. 4.3.1; 6.2.3 и сл.). Здесь, однако, следует обратить внимание на то, что в этом тождестве бытия и знания в исполнении хотя и есть непосредственное знание о бытии, которое предлежит всему вопрошанию и знанию о сущем и как предзнание обусловливает его, однако это нетематическое знание исполнения, которое должно еще опосредствоваться и тематически истолковываться. Опосредствование происходит в опыте, в знании о другом и в общении с другим. Знание о другом предполагает знание о самом себе; но знание о самом себе может отчетливо разворачиваться только в знании о другом.