Основы Метафизики

3.3.2.1. У Аристотеля субстанция противостоит всем дальнейшим категориям (акциденциям). Субстанция (ousia) есть «в себе» существующее сущее (ens in se), которое само «есть» и не только не есть определение или свойство некоего другого, а следовательно не требует некоего «носителя», которому присуще определение, а напротив, исключает такой носитель.

Решающим для этого был поворот от Платона к Аристотелю. Платон «первой субстанцией» (prote ousia) считал всеобщую идею как «поистине сущее», зато отдельная вещь, зависимая от нее, была понята им как «вторая субстанция» (deutera ousia). Аристотель, однако, отклонил учение об идеях Платона и поднял ценность реальности единичного по сравнению со всеобщим. Единичное есть для него «первая субстанция» (лат. substantia prima), лишь оно есть субстанция в собственном смысле, зато всеобщее понятие, которое мы образуем о ней, лишь аналогически есть «вторая субстанция» (substantia secunda).

3.3.2.2. В этом смысле понятие субстанции вошло в традицию философского мышления, в особенности схоластики, однако в Новое время уже у Декарта и Спинозы подверглось всяческим ложным толкованиям, вплоть до физикалистско-атомистического понятия субстанции новейшего естественнонаучного мышления, которое во многом не достигает философского понятия субстанции. Под субстанцией понимают конкретное сущее, существующее «в себе» (ens in se) и не являющееся определением некоего другого, это субстрат (или носитель) свойств, которые ему присущи и могут высказываться о нем. В языково-грамматическом понимании это есть субъект высказывания, о котором высказывается «объект», тогда как он сам никогда не может высказываться о другом.

3.3.3. Акциденция

3.3.3.1. Для акциденции (греч. symbebekos, лат. accidens – привходящее [Hinzukommendes]), сколько бы недоразумений ни вызывало это слово, лучшим мы не располагаем. Имеется в виду реальное определение или свойство субстанциального сущего, следовательно нечто, которое не существует или не могло бы существовать «в себе», а «есть» «в другом» или при [an] некоем другом (ens in alio), поэтому необходимо некое другое (субстанция) как его «носитель», которому присуще соответствующее определение. Грамматически акциденция предполагает «субъект», «о» котором, как его определение, она высказывается.

Такого рода суть (приведенные как примеры) количество (столь большой, столь тяжелый и т. п.), качество – как чувственные (цвет, тон, запах и т. д.), так и другие, духовно схватываемые свойства, пространственные и временные определения; сюда же относятся отношения между вещами, действие (actio) одного на другое и восприятие воздействия другого (passio). Это все суть содержания, не могущие существовать в себе, а предполагающие субстанциально «в себе» сущее, которому они присущи и о котором они могут высказываться.

Отношение акциденции к субстанции обозначается как ингеренция (от лат. inhaerere = быть привязанным, присущим, свойственным), вследствие чего акциденция часто определяется как нечто, «требующее субъекта ингеренции» (indiget subiecto inhaesionis). В отличие от этого субстанция есть то, что не только не требует субъекта ингеренции, но даже исключает таковой, а потому не может быть ни определением другого, ни высказыванием о другом. Вот почему субстанция есть сущее в первом и изначальном смысле, акциденция же – лишь в аналогическом, зависимом и производном от субстанции смысле.

3.3.3.2. Следует также обратить внимание на то, что реальная акциденция как определение субстанции, т. е. как обозначение остальных категорий, или «praedicamenta» (по сравнению с субстанцией), не то же самое, что логическая акциденция как одна из «praedicabilia». Таковыми в аристотелевской логике выступают genus, differentia, species, proprium et accidens. Это различение относится к способу, каковым содержание может высказываться о сущем: как специфическая конститутива, как сущностно-необходимое следствие (proprium) или как нечто, что может привходить или же нет (accidens). Последняя не совпадает с реальной (категориальной) акциденцией, которая может входить в специфическую конституцию или быть сущностно-свойственным proprium'ом, а не только «случайно» либо привходить, либо нет. Это важно для того, чтобы можно было рассматривать акциденцию (субстанции) не как нечто второстепенное. Не все равно, имеем ли мы способность мышления, свободного воления и нравственного поступка, осуществляем ли мы и каким образом мы осуществляем эти способности в актах. Есть все-таки свойства (способности и исполнения актов), принадлежащие к специфической конституции духовно-личностной жизни, однако не субстанциально существующие в самих себе, а свойственные субстанции; в этом смысле они суть акциденции.

3.3.4. Субстанциальная целостность