Основы международного корпоративного налогообложения

Как отметила инспекция, швейцарская компания выполняла исключительно посреднические функции в интересах японской компании, перечисляя ей денежные средства, полученные от российской компании в связи с реализацией автомобилей на территории Российской Федерации, не выполняя при этом никаких иных функций и не неся рисков. На этом основании налоговый орган пришел к выводу, что в данном случае должна была применяться ставка налога на роялти 10 %, предусмотренная соглашением об избежании двойного налогообложения с Японией, а не освобождение от налогообложения в стране выплаты дохода, предусмотренное российско-швейцарским соглашением. Российская организация – налоговый агент представила документы, подтверждающие выполнение швейцарской компанией функций по развитию ноу-хау и товарных знаков: швейцарская компания отвечает за выполнение всех стратегических функций в Европе, осуществляет централизованные поставки и несет основные предпринимательские риски в отношении операций по продаже продукции марок Nissan, Datsun и Infiniti на европейском рынке.

В качестве европейской региональной компании она осуществляет производство, дистрибуцию, маркетинг и продажи продукции Nissan, Datsun и Infiniti в ряде европейских стран. Аналогичная система взаимоотношений действовала в отношении не только России (в отличие от большинства других известных «историй оптимизации», проигранных налогоплательщиками), но и других европейских стран активного присутствия группы «Ниссан». По результатам своего исследования ФНС России пришла к выводу, что в рассматриваемой ситуации отсутствуют основания для вывода о том, что швейцарская компания выполняет лишь посредническую функцию в интересах японской компании группы «Ниссан». Согласно позиции ФНС, именно швейцарская компания несет ответственность за изменения базовой комплектации автомобилей в связи с предпочтениями российских клиентов, если такие изменения приведут к убыткам и ущербу.

10.17. Обобщение судебной практики по бенефициарной собственности

Проанализированная выше судебная практика разных стран позволяет сделать ряд обобщающих выводов о международном применении концепции бенефициарной собственности.

Во-первых, данный термин четко не определен в МК ОЭСР и ООН, крайне редко встречается в текстах двусторонних налоговых соглашений. Отсюда вытекает проблема толкования термина, поскольку имеется несколько взаимоисключающих вариантов. Один из них связан с применением внутреннего определения, что позволительно благодаря отсылке п. 2 ст. 3 МК ОЭСР. Однако во многих случаях определение термина попросту отсутствует, а если имеется, то используется в ином контексте, отчего его неприемлемо применять в контексте налогового соглашения. В связи с этим мы видим, что суды чаще всего используют так называемое международное фискальное значение термина «бенефициарный собственник», понимая его как разновидность концепции, направленной на недопущение злоупотребления налоговым соглашением. Так термин квалифицировался судом в делах Indofood, Royal Madrid, а также в датских судебных решениях. Иная интерпретация появилась в деле Prévost Car, где канадский суд сосредоточился на исследовании дефиниций во внутреннем праве договаривающихся государств.

Во-вторых, само использование термина в налоговых соглашениях, но без четких разъяснений о его использовании, признается крайне нежелательным с точки зрения принципов определенности налогового законодательства и справедливой налоговой политики. Эта ситуация приводит к сложнейшим судебным спорам, в которых необходимую квалификацию должен давать суд страны-источника, т. е. страны, откуда выплачивается доход. В результате судебной ошибки возможно неверное определение того, считается ли налогоплательщик бенефициарным собственником доходов, что закономерно может привести к двойному налогообложению, а следовательно, недостижению целей, которые ставили перед собой государства при заключении международных соглашений. Получается, что принятие решений в рамках такой сложной концепции международного налогового права отдается на усмотрение судебным органам одного из договаривающихся государств, оно не становится результатом взаимосогласительной процедуры, в которой, если нужно, должно участвовать и другое договаривающееся государство.