Основы национализма

Действительно утопической, подобно кадетской и эсеро-меньшевистской, была первоначальная большевистская программа, основывавшаяся на том, что в близком будущем свершится мировая или хотя бы общеевропейская пролетарская революция; большевики в массе своей рассматривали себя как «передовой отряд» такой революции, который обретет прочное положение только после ее победы. И «отступление» в форме нэпа стало неизбежным после осознания утопичности победы мирового пролетариата.

К середине 1920-х годов был утвержден курс на «социализм в одной стране», а к середине 1930-х начался поворот к патриотизму (хотя еще не столь давно слово «патриот» означало врага революции). Об этих кардинальных изменениях политически-идеологического курса ныне часто говорится как о выражении личной воли Сталина. Но так думают люди, которые до сего дня не смогли освободиться от «культового» истолкования хода истории и только поменяли знак «плюс» на «минус», осуждая то, что ранее превозносилось.

Кстати сказать, тезис о «социализме в одной стране» первым выдвинул и обосновал вовсе не Сталин, а его будущий противник Бухарин, и эта смена курса, как и позднейшее «воскрешение» патриотизма, была порождена естественным и в сущности неизбежным ходом самой истории; после катаклизма революции бытие страны в той или иной мере возвращалось, как говорится, на круги своя. И во второй половине 1930-х годов большевики левацкого толка с полном основанием говорили об определенной «реставрации» в стране дореволюционных порядков.

А в наше время последовательный «антикоммунист» Михаил Назаров пишет об СССР: «Необходимо увидеть в национал-большевизме патриотизм, в покорности угнетению терпеливость и жертвенность, в ханжестве целомудрие и нравственный консерватизм, в коллективизме соборность и даже в просоциалистических симпатиях стремление к справедливости и антибуржуазность как отказ от преобладания материальных целей в жизни».

Из этого текста ясно, что Михаил Викторович считает советское бытие извращенной, искаженной формой дореволюционного российского бытия. Но, во-первых, далеко не все и в том прежнем бытии соответствовало критериям истинного патриотизма, целомудрия, соборности и т. д., а во-вторых, пережитый страной, начиная с февраля 1917 года, революционный катаклизм и не мог не привести к извращениям.

При беспристрастном (не «прокоммунистическом», но и не «антикоммунистическом») осмыслении жизни СССР, который образовался уже во время нэпа, в конце 1922 года (и был разрушен в конце 1991-го), нельзя не прийти к выводу, что эта жизнь при всех ее тяжелейших и даже жесточайших противоречиях являла собой продолжение исторической жизни России, и, скажем, великая победа 1945 года была победой той же страны, того же народа, который победил в 1812 году.

О причинах крушения СССР в 1991 году подробно говорится в моем сочинении, главы которого опубликованы в № 5 и № 7 «Нашего современника» за этот (2000-й. – Ред.) год. Здесь же речь пойдет о том «западническом» курсе, которому новая власть так или иначе следовала.

Многие авторы утверждали и утверждают, что в 1991–1992 годах свершился переворот, по сути дела подобный тому, который имел место в феврале 1917 года. Но это сопоставление безосновательно уже хотя бы потому, что после Февральского переворота к власти пришли люди, находившиеся в более или менее радикальной оппозиции к прежней власти; достаточно сообщить, что из 33 человек, побывавших членами Временного правительства с февраля по октябрь, 15 (включая таких известных, как Милюков и Керенский), то есть более трети, до 1917 года побывали в тюрьмах и ссылках по политическим обвинениям. О большевиках и говорить не приходится: из 29 членов и кандидатов в члены их ЦК, избранного в августе 1917 года, 25 находились до февраля в ссылке или в эмиграции.

Между тем в 1991-м член Политбюро ЦК КПСС был заменен на главном посту недавним кандидатом в члены Политбюро, пусть и демонстративно объявившим себя беспартийным. В 1993 году правительство РФ состояло из 35 человек, и только один из них (самый молодой, Глазьев) не был до 1991 года членом КПСС, почти все они занимали до того достаточно высокие руководящие посты, и никаких действительных «оппозиционеров» среди них не имелось. Эти сведения почерпнуты из обстоятельного справочного издания «Политическая Россия сегодня», вышедшего в свет в 1993 году; новейшие справочники такого рода мне неизвестны, но есть достаточные основания считать, что и позднее дело обстояло примерно так же.

Многие политические деятели и идеологи, притом самых разных взглядов, полагают, что-де в стране за 1991–1992 годы произошла «революция» (одни ее восхваляют, другие осуждают), однако один только факт сохранения у власти тех людей, которые и ранее принадлежали к правящему слою, делает этот взгляд крайне сомнительным.