Основы научного антисемитизма

Чтобы понять ненависть антисемита к еврею, представьте себе ненависть ревнивого мужа к своему сопернику, соблазняющего его жену. Неужели этот несчастный будет ненавидеть своего врага меньше, если тот окажется писаным красавцем с изысканными манерами поведения? Я думаю, нисколько не меньше, даже, скорее, больше, но вполне возможно, что красота соперника в глазах ревнивца также станет ненавистной и будет вызывать фобию. Понятно теперь, почему не юдофобия причина антисемитизма, а скорее, наоборот? «Cherchez la femme» (ищите женщину), да и не только женщину, ищите объект конфликта. В гойской литературе о евреях нередко цитируется изречение из трактата Талмуда «Авода Зара»: «טוב שבגוים הרוג» (Лучшего из гоев убей), желая тем самым обличить евреев в жестокости и изуверстве. Однако не всегда, когда в том или ином Священном писании или духовном трактате говорится «Убей», следует расценивать сей императив как предписание к физическому убийству. Так, например, в буддизме есть аналогичное изречение: «Если ты встретишь на своем пути Будду, убей его», что следует понимать в том смысле, что ничто не должно быть тормозом на пути к твоему личному просветлению, даже сам Будда, дабы и его учение ты не превратил в догму и не стал поклоняться догме, словам, пальцу, вместо того, чтобы видеть то, на что сей палец указывает. Те же гойские «моралисты» не усматривают изуверства в изречениях Иисуса, который учил: «кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону; а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной» (Мф.5:22) — такова аллегория духовного языка, тут ничего не поделаешь, только идиот понимает духовные аллегории буквально. Чего-чего, а собственно убийств на еврейских руках, в сравнении с гойскими, несравнимо меньше [2]. В том же Талмуде написано: «Синедрион, который в течение семидесяти лет своего существования приговорил бы к смерти одного человека, был бы назван кровавым Синедрионом» (Вавилонский Талмуд, трактат Маккот, 7а). Там еще рабби Тарфон и раби Акива добавили, что если бы они были членами Синедриона, то ни один человек никогда не был бы казнен, раббан Шимон бен Гамлиэль добавил: «…даже если бы (эти преступники) пролили много крови в Израиле!». Но посмотрите, насколько Талмуд мудрее гойской «морали»! Он вовсе не утверждает, что гои чем-то плохи и за это их надо «убивать», нет, их нужно «убивать» только лишь потому, что они гои, т. е. враги, а чем лучше враг, тем он опаснее. Почему происходит эта вражда, нужна ли она евреям или гоям, Талмуд, правда, не разъясняет, настолько, видимо, факт еврейско-гойской непримиримости для талмудистов был самоочевидным и не требующим доказательств. Во всяком случае, логика здесь железная: либо иди на примирение (окончательное решение еврейского вопроса), либо враждуй до конца, уничтожая лучших из врагов. Специфика же еврейского вопроса в том, сей конфликт есть война необъявленная, лицемерная, причем, с обеих сторон, позиция что гоев, что евреев типично троцкистская: «ни мира, ни войны». Вот мы и имеем «не-мир-не-войну», т. е. даже не конфликт а «вопрос».

«Хорошие евреи или плохие?» — этот вопрос испокон веков был предметом спора между антисемитами и филосемитами, но мало кто когда осознавал некорректность такой его постановки, ибо в нем упускается один очень важный момент, что всякий игрок хорош только для своей команды. Совсем другой был бы смысл у вопроса: для кого хороши евреи и для кого они плохи; кому они дружественны, а кому враждебны, но такой дискурс мало популярен у моралистов, хотя само собой разумеется, что все достоинства врага обращаются злом для противоположной стороны — об этом предпочитают помалкивать все те, кто любит делить мир на «силы Зла» и «силы Добра». Так, например, физическая сила — это «Добро» или «Зло»? — Безусловно, это достоинство: сильный здоровый человек лучше слабого и больного, однако всегда есть опасность, что сильный может обратить свою силу в насилие против слабого, поработить его или вообще уничтожить (много ли наберется идеалистов, способных устоять против такого соблазна по моральным соображениям, если, конечно, слабый не ближний, т. е. не друг, сильному?) Ну а разве интеллектуальные способности не та же сила, если не более коварная и опасная, чем сила физическая? Евреи были бы для гоев очень хороши, если бы в дополнение ко всем своим достоинствам были бы еще и ближними всем тем, с кем они живут в одном доме. Но этого никогда не было и нет. Вместо сближения мы всегда видим обособление, «национальную идентификацию». Когда слабый отделяется от сильного, говоря: «позволь мне жить, как я хочу, не считаясь с твоими законами, я буду жить в своей нише скромного нацмена и много хлопот тебе не принесу» — это еще куда ни шло, но когда элита страны, захватив все основные рычаги управления, заявляет: «мы избранные, мы сильные, мы будем делать все, что захотим, и плевать хотели на все ваши нормы и обычаи, у нас свой закон», могут ли остальные мириться с такой «идентификацией»?