ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ

Если мистика синархична, то материя генерична и рецептивна. В терминах В.С.Соловьева4 — мистика едина центрально, а материя одна периферически: Наконец, как я показал в своем «Законе синархии», мистика есть единое кратное всей совокупности конкретных содержаний, а материя есть их общий делитель. Отличие имманентной категории формы от трансцендентной категории разума вполне аналогично только что показанному отличию материи и мистики. Разум есть начало, творчески осуществляющее дифференциацию и организацию модусов синархического естества мистики. Его общая идея, как Логоса, одновременно объемлет с идеей единого синтетического закона идею раскрытия последнего в иерархии конкретных проявлений. Иначе говоря, одновременно с утверждением иерархичности, реализующей актуально его закон, он наполняет все ее членения всеединством, а потому его природа синархична. Напротив, форма есть орудие, осуществляющее феноменологию дифференциации пластической среды в конкретных объективациях. Общая идея формы как начала асинархична и всегда тяготеет к утверждению разрозненности и отъединенности всякого частного явления от других. Таким образом, хотя материя и форма сами по себе отличны от мистики и разума, но связующий их закон остается тождественным. — Категория материи по существу центральна, а категория формы периферична. В этих двух бинерах, трансцендентном и имманентном, проявляется один и тот же общий закон соотношения тезиса с антитезисом; собственное различие их природ изменяет лишь состав элементов, раскрывающих этот закон, но не может изменить его перманентной сущности. В трансцендентном бинер мистики и разума представляет собой целостную систему, которую мы назвали сознанием ноуменальной монады. Аналогичный этому имманентный бинер материи и формы именуется в эзо-теризме существованием. Как проявление ноуменальной монады заключается в актуализации ее сознания, выявлении всей противоположности его полюсов, так проявление физической монады есть актуализация ее существования, конкретное обнаружение в данной форме субстрата материи. Мистика в себе, как тезис сознания, раскрывается в нем в восходящем ряду своих органических модусов параллельно с раскрытием начала разума. Точно так же материя в себе, как тезис, никогда не может быть обнаружена, но постоянно раскрывается в суммарной совокупности качествований, наведенных началом формы. Только тогда, когда возникнут конкретные формы, материя получает возможность как бы влиться в них, т. е. создать иллюзорный факт конкретно-эмпирического бытия. Форма, как антитезис, сама по себе лишена содержания и является лишь орудием и методом конкретно-эмпирической феноменологии; наоборот, материя есть носительница иллюзорного естества имманентного, создающего мир Майи. В силу этого учение о феноменологии конкретных единичных форм предопределяет учение об эволюции материи как организации первичной аморфной среды в возрастающей многообразности явлений конкретного эмпирического. Материя в себе бесструктурна, аморфна и некристаллична, т. е. ее субстрат вполне однороден и неизменяем, но исполняя собой различные формы, она тем самым воспринимает наведенно различные качествования. Начало формы также проявляется различно в зависимости от своей сложности, но quasi-иерархии форм и материи не только различны друг от друга, но представляют собой полюсы бинера. Иерархичность конкретного эмпирического есть следствие иерархичности природы трансцендентного; имманентное, сопрягаясь с трансцендентным, оказывается принужденным следовать феноменологически этой иерархичности, но это нисколько не затрагивает ни его собственного естества, ни его собственной феноменологии, как таковых. Форма проявляется на ступенях конкретно-эмпирической иерархии как бы методом геометрических сечении; каждая частная форма есть количественная часть более сложной, т. е. при переходе от целого к части форма сокращается лишь по координате дурной бесконечности, т. е. по количеству входящих в нее дифференциальных элементов. В противоположность этому материя проявляется на ступенях конкретно-эмпирической иерархии как бы методом целокупных отражений; иначе говоря, в каждый единичный вид конкретно-эмпирического существования она входит в своем том же самом целом, яе могущем бьипь ни обедненным, ни расширенным, и лишь окрашивается наве-денно соответствующими относительными тональностями. Непосредственным выводом отсюда будет следующее разделение этих двух начал. — Категория материи есть субстрат цельности и общего внутреннего единства мироздания, причем эта цельность предопределяется генезисом его актуализации как таковой; здесь целостность является непосредственным результатом единственности первоисточника; будучи искони единственным и всегда оставаясь таковым, он в самом факте исполнения содержанием всех конкретных форм реализует их генерическое единство, В противоположность этому категория формы есть орудие осуществления многообразности мира, множественности его актуальной феноменологии, причем эта множественность предопределяется механизмом самой актуальности как таковой. Здесь реализация целого есть только суммарный результат реализации его количественных членений. Отсюда мы заключаем, что материя есть естественный субстрат идеи еди не тва; наоборот, форма есть субстрат, реализующий множественность. Качествования актуального бинера: материя — форма предначертываются первичным бинером потенциальных категорий физической монады: праматерия — праформа.