ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ

Одностороннее развитие по всякой из пневматологических категорий неминуемо ведет к ряду заблуждений и к конечному краху. Как целостное увлечение началом разума — Аполлоном — приводит к нижней бездне — мефистофелевской окостенелости — и к верхней — сгоранию во всепожирающих лучах Молоха, так при таком же одностороннем стремлении к началу мистики, к Дионису, человеку грозит нижняя бездна — баал-зебубиче-ское растерзание личности — и верхняя бездна — угасание в Нирване. Так как всякая односторонность в развитии по категориям приводит к уклонению с пути и гибели, то, другими словами, трансцендентный опыт, общение с ноуменальными реальностями, для своей успешности необходимо должен гармонически обнимать собой все триединство категорий. Разумеется, в единичных проявлениях категориальные потенции проявляются неравномерно, то или другое доминирует в каждом конкретном случае, но все же эти потенции необходимо развивать в гармонической равномерности. Только при исполнении этого условия в актах трансцендентного опыта будет действительно происходить общение и творческое единение с горней действительностью, а не с искусственно взлелеянными фантомами изврагцен-ного сознания, равно как и надлежащее полное и целесообразное использование данностей этого опыта. Только в этом случае конкретное эмпирическое сознание человека сможет оказаться способным достигнуть целокупного слияния с ноуменальными сущностями чрез восхождение по развертывающимся из них иерархиям их конкретных модусов во всех трех пневматологических категориях.

Это высшее гармоническое созерцание идеального мира с удивительной глубиной выражается среди мистиков ислама аль-Газали в его «Автобиографии»35 — «Извергнуть из сердца все, что не есть Бог, составляет первое условие их [суфиев] очищения. Поглощение сердца молитвою есть ключ к очищению, так же, как tekbir есть ключ к молитве, и крайний предел ее совершеннейшее погружение в Бога. Я говорю: крайний предел относительно состояния, достигаемого усилиями воли, но это лишь первый шаг к созерцательной жизни, преддверие, через которое проникают посвященные. Как только они вступают на этот путь, для них начинается откровение: они достигают видений в бодрственном состоянии, видят ангелов, слышат их голоса и мудрые советы. От этого созерцания форм и образов они постепенно возвышаются до таких степеней, о которых человеческая речь отказывается дать понятие или определение, не впадая в тяжкие и неизбежные заблуждения. Степень приближения, которой они достигают, одними рассматривается как растворение существа (houloul), другими как отождествление (ittihad), третьими как теснейшее соединение (woucoul). Но все эти определения неправильны, и при достижении этого состояния приходится ограничиваться повторением стиха:

«Ощущаемое мною я не берусь определить; Смотри на меня, как на вкушающего блаженство, и не вопрошай».

Приводимые аль-Газали три термина чрезвычайно знаменательны, так как они соответствуют слиянию с Горним по трем пневматологическим категориям. Действительно, houloul — это погружение индивидуального существа в Абсолютное в категории мистики, растворение в Нирване; ittihad — это раскрытие и об'ективирование в эмпирическом сознании единства своей внутренней природы с Горним, осознание иерархической связанности с ним, а потому и отождествление; наконец, woucoul — это гармоническое сопряжение индивидуальной воли с абсолютным средоточием всякого воления вообще. Далее, аль-Газали глубоко справедливо отмечает недостаточность, а потому и ложность с истинной точки зрения каждого из этих определений. В действительности, в слиянии с Горним в трансцендентном опыте не только происходят одновременно все три эти процесса, но и нечто существенно большее. В самом деле, органическая сумма больше алгебраической суммы слагаемых; целое не только объемлет все свои части, но и содержит нечто одному ему присущее, не вмещающееся ни в какую отдельную часть, ни во всю их количественную совокупность. Так, в данном случае — при творческом единении с естеством духа — мы объективируем в каждой из пневма-тологических категорий соответствующую компоненту действительности, но как рассеченные части организма суть только части трупа, не вмещающие самое существенное, что только и создает организм — оживляющий его дух, так и пневматологические аспекты улавливают лишь части феноменологии — механизма процесса, но не самый процесс, остающийся всегда замкнутым в себе, а потому и совершенно трансцендентным. Единение с духовными сущностями невыразимо и не передаваемо через отдельные пневматологические категории, как и через их количественную совокупность. Познать это возможно только в действии их органического триединства, т. е. в конкретном личном опыте.