ОСНОВЫ ПНЕВМАТОЛОГИИ

Обряды и церемонии суть не только символы некоего посвятительного смысла, но и определенная реальная теургическая мощь. Сопереживая их, люди являются не только зрителями или свершающими их отдельные ритуалы, но активно включаются в синтетическую единую сущность развертывающегося действия и его силы. Их воля, оставаясь индивидуальной, совершает transcensus: и периферический — через органическое сопряжение с волевыми устремлениями других, — и иерархический — в самом факте свершения соборного действования. Но не только ритм, обнаруживающий высшее устремление, может сочетать воедино человеческие массы. Даже действуя сам по себе только как периферическая сила, он одинаково связует людей. На этом основывается все военное искусство превращения толп в стройные ряды войск. Еще более ярким примером служат гимнастические общества. Так, чешские или польские сокольничьи общества, пользуясь исключительно одним ритмом, явились могучими деятелями укрепления национального духа, патриотизма и целостности народа. Этот пример воистину изумителен по своей яркости и наглядности, показывая безмерность и глубину результатов использования закона ритма. Далее, вообще всякий спорт есть не только естественная школа индивидуальной воли, но и могучий фактор общественности в самом глубоком смысле. Спорт не только оздоровляет людей и вызывает дружественные союзы, но он реально единит людей по категории воли, создает устойчивость и целостность народа. Вот почему у самого развитого по категории воли народа — у англосаксов — спорт занимает такое важное место в воспитании и общественной жизни. Их инстинктивная мудрость им непосредственно подсказывает, что спорт есть реальная основа английского характера и первое орудие английской культуры, ее единства, устойчивости и гегемонии над миром. Наоборот, у самого безвольного народа — в России — спорт, невзирая на все искусственные попытки, остается в жалком загоне.

Посвятительные мистерии должны быть понимаемы как феноменальные ноумены действительной жизни. Они не создают онтологически иных условий и закономерностей, но, точно воспроизводя ее процессы, лишь сближают во времени отдельные этапы и тем выпуклее и ярче раскрывают всю перспективу ее течения6. В мистериальных оргиях воли воздействие на человека свершается через посредство жеста и его ритма, вызывающих определенные воления и действования. Периферический процесс волевых сопряжений вызывается периферическим же методом — от формы к содержанию волевой феноменологии. Такая опосредованность не является существенно необходимой, и оргийные волевые сопряжения могут осуществляться непосредственно в процессах действования. Вся конкретно-эмпирическая жизнь с ее непрерывной борьбой и беспрестанными столкновениями есть арена оргийности низшей воли. Поставляя себе цели и преодолевая инертные препятствия, человек развивает свои собственные волевые способности, а через взаимодействия и борьбу с другими людьми осуществляет оргиастический опыт. Он черпает в нем иные дифференциальные виды волений, заимствует иные типы прагматической организации и методы борьбы и тем выходит за пределы узкой субъективной ограниченности, совершает периферические transcensus'bi. Равным образом он соединяется последовательно с различными множествами других людей в усилиях достигнуть общую цель, включается в системы более сложных организаций группового характера и, отражая их в себе как органическая часть целого, тем повышает rovoc, своей волевой деятельности, осуществляет качественный иерархический transcensus. Перемежаемость столкновений и различных прагматических организаций, подчиненность их чередования двум различным антиномическим законам — ноуменальных монад и феноменальных множеств — и создают хаотичность опыта, столь характерную для всякого оргиазма вообще. Вся жизнь волевой деятельности есть путь мистериального оргиазма, и чем сильнее человек, тем многообразнее и могущественнее его волевые столкновения.