Чтобы наилучшим образом обслуживать запросы массы, давать ей то, что ей в данную минуту нужнее всего, давать наиболее целесообразными методами,' пробуждая ее самодеятельность, организуя ее, — для этого надо хорошо эту массу знать, знать уровень ее развития, запас имеющихся у нее знаний, взгляды ее на жизнь, условия ее труда и жизни, ее быт, всю ее жизненную обстановку, ее желания, стремления, социальные навыки. Без такого знания нельзя и думать правильно ставить политпросветработу. Надо обслуживаемую массу знать, а для этого надо ее изучать.
Как же надо это делать?
Ответ на этот вопрос дает нам опыт нашего революционного движения.
Реформа 1861 г. обманула надежды крестьян. Крепостная зависимость была, правда, отменена, но экономическая зависимость крестьян от помещика создала для них крайне тяжелые условия существования. Землю крестьяне получили, но в ряде мест в меньшем количестве, чем то, каким они пользовались при крепостном праве, и притом получили не даром, а должны были платить за нее в течение ряда лет выкупные платежи. Это обрекало крестьян на безысходную нужду, из которой они никак не могли выбиться.
Такой характер реформы привел к возникновению революционного движения. Из Западной Европы дошло до нас учение социализма, дошли вести о Парижской Коммуне. Учение социализма открывало глаза на окружающую жизнь. Революционерам того времени казалось, что стоит только рассказать «народу» (рабочих тогда было еще очень мало, крупная промышленность развита была очень слабо, так что под словом «народ» понималось тогда главным образом крестьянство) правду, рассказать ему о социализме — и восстанет народ и заведет социализм.
Однако с первых же шагов выяснилось, что «рассказать народу правду» не так-то просто, что «народ» — это таинственный незнакомец. По крайней мере, он был таинственным незнакомцем для большинства тогдашних революционеров — выходцев из рядов интеллигенции. У Тургенева, в его романе «Новь», описывается, как недоверчиво отнесся народ к провозвестникам новых порядков. Тогда началось так называемое «хождение в народ». Оно выражалось в том, что революционеры шли либо работать на фабрику в качестве рабочих — становились к станку, либо селились в деревне — поступали в волостные писаря, шли в лесорубы, организовывали артели, в которых работали в качестве простых рабочих. В Тверской губернии например, в Тверском уезде, Городенской волости, по сию пору сохранилась комната, где пятьдесят лет тому назад жила Софья Перовская, работавшая в сыроваренной артели работницей.
Опыт показал, что
Очень многие ездили учиться работать в Смоленскую губернию — в село Батищево, имение Энгельгардта. Энгельгардт был помещиком, но не помещиком-белоручкой, а прекрасно знающим агрономом-химиком, умевшим рационально ставить хозяйство. Он хорошо изучил крестьянскую жизнь, условия крестьянского хозяйства, быт деревни. Он вел самую простую жизнь, и с соседними крестьянами у него сложились хорошие отношения. Он не идеализировал крестьянина, видел жизнь крестьянина, как она есть. Его письма «Из деревни» и сейчас читаются с большим интересом. Крестьяне видели, что Энгельгардт — хороший хозяин, что у него есть чему поучиться. Было чему поучиться у него и интеллигенции.