При помощи науки и техники капиталисты дурачат массы, обманывают и эксплуатируют их. Этому положен конец при Советской власти. В 1918 г. Ленин говорил: «Теперь же все чудеса техники, все завоевания культуры станут общенародным достоянием, и отныне никогда человеческий ум и гений не будут обращены в средства насилия, в средства эксплуатации»[179]
. И то, что говорил в 1918 г. Ленин, он повторял и в последние годы своей жизни. Он говорил, что надо в массы продвинуть достижения науки и техники.Но пока у нас не было колхозного движения, до тех пор и это дело медленно двигалось. Десять лет тому назад был, например, издан декрет о ликвидации безграмотности, но дело продвигалось очень медленно. Теперь же, когда крестьяне и крестьянки пошли в колхозы, когда им приходится бороться с богатеями, с кулаками за колхозы, они видят, как им нужны знания. На днях товарищ, который ездил в Центрально-Черноземную область, в Щигровский район сплошной коллективизации, рассказывал, как там колхозники ликвидируют свою неграмотность: «Заходишь в избу и видишь — изба битком набита народом, сидят на высоких скамейках, а стол низкий, сидят плечом к плечу, все пишут, все ликвидируют неграмотность, а хозяин сидит и топором чинит карандаши. Наловчился топором чинить, так как перочинного ножика на ликпункте не имеется…»
Вот когда описывают такие живые картинки — а их вы сами видите вокруг себя достаточно, — чувствуется, что масса сама взялась за дело, чтобы вырваться из темноты, что она хочет овладеть знанием.
Сейчас, товарищи, важно обучиться грамоте — это дело чрезвычайно большое. Если мы возьмем женщин, то еще половина их неграмотна. Если мы возьмем колхозы, куда идут бедняки, куда идут беднячки, то мы увидим, что там очень сильно развита неграмотность. Особенно много неграмотных женщин. Задача ликвидации безграмотности первоочередная, но в то
Вы, колхозницы, особенно ярко чувствуете необходимость знаний, потому что совместная работа заставляет понять, что колхознице надо вести также и большую общественную работу, а для этого надо разгрузиться от домашнего хозяйства. Надо, чтобы были столовые и стиральные, швейные, вязальные машины. Надо научиться всем этим пользоваться. А для этого надо позаниматься в кружке домоводства. Надо также и политически разобраться во всем окружающем, осмыслить то, что делается в стране. Надо знать, что делается во всем мире. Нельзя жить так, как жили раньше — оторванными от всего света. Ведь раньше деревня была оторвана от общественной жизни, от жизни городской, не знала совершенно, что на свете делается. Между городом и деревней была настоящая пропасть. В городе и библиотеки были, и театры, и собрания, а деревня — глухая, не слышит, не знает, чем люди живут, за что люди борются. Теперь этой оторванности, этой заброшенности деревни приходит конец. Теперь через коллективные хозяйства члены их — и мужчины и женщины — приобщаются к общественной жизни. Все это, товарищи, имеет громадное значение, все это дает возможность по-новому организовать жизнь.
Следующий большой вопрос — это вопрос о детях. В деревне, бывало, каждая мать болеет о будущем своих ребят. Случится что-нибудь с отцом или с матерью — ребенок становится беспризорным, выбрасывает его жизнь в город, и все невзгоды встают перед ним. А сейчас о детях заботится уже колхоз. Много уже таких коммун, которые считают всех ребят своих членов «детьми коммуны» и заботятся о том, чтобы они учились как следует, чтобы они продвигались вперед, чтобы из них вырабатывались настоящие работники, которые могут вернуться в колхоз хорошо обучившимися и поднять всю жизнь на более высокую ступень. Я знаю, есть такие коммуны, где заботятся о том, чтобы все ребята прошли первую ступень, затем коммуна платит за них во второй ступени, дает стипендии для обучения в техникумах — все время заботится о ребятах. В таких коммунах мать может быть спокойна: коммуна выведет на широкую дорогу ее ребенка.