Основы психологии. Учебник для учащихся старших классов и студентов первых курсов высших учебных заведений

Может быть, ассоциации – мрамор для нерукотворных памятников? Попросите знакомых: – Назовите, только быстро, часть лица, плод, птицу, время года. – Нос, яблоко... У всех почти одинаково. Но это, скорее, исключение, которое касается того, что лежит на поверхности, чем правило. Правило в том, что одни и те же слова-стимулы вызывают то, что связано с опытом человека, его главным делом, его мыслями и чувствами. «Корень» вызовет у ботаника представление о части растения, у филолога – о части слова, у стоматолога – зуба, у философа – «корень зла», у математика – со знаком и т. д. Когда лингвист А. Е. Иванова методом ассоциативного эксперимента выявляла, какие слова всплывают в сознании юристов и неюристов в ответ на одинаковые словараздражители, обнаружилась довольно существенная разница. Например, у юристов наиболее распространенная реакция на слово «состав» – «преступления», у неюристов – «вагоны».

А нельзя ли таким путем узнать у человека то, что он сказать не хочет или не может? Именно на этой идее построен так называемый ассоциативный эксперимент. Испытуемому читают слова-стимулы и просят быстро отвечать первым попавшимся словом. Расчет ясен: у кого что болит, тот о том и говорит. А если не говорит? Значит, пауза... Значит, об этом говорить не хочет, выходит, что-то скрывает... Психологи и психиатры используют ассоциативный эксперимент как метод исследования личности. В криминалистике с ним связывались другие надежды. Лучше всех, пожалуй, эти попытки пародировал чешский писатель К. Чапек в рассказе «Эксперимент профессора Роусса». Профессор заявляет подозреваемому в убийстве Суханеку: – Я не буду вас допрашивать. Я только буду произносить слова, а вы должны в ответ говорить первое слово, которое вам придет в голову. Понятно? Итак, внимание! Стакан... – Стакан, – повторил профессор Роусс. – Пиво, – проворчал Суханек. – Вот это другое дело, – сказала знаменитость. – Теперь отлично. Суханек подозрительно покосился на него. Не ловушка ли вся эта затея? – Улица, – продолжал профессор. – Телеги, – нехотя отозвался Суханек. – Надо побыстрей. Домик. – Поле. – Токарный станок. – Латунь. – Очень хорошо. Суханек, видимо, уже ничего не имел против такой игры. Перекличка становилась все быстрее. Суханека это забавляло. Похоже на игру, и о чем только не вспомнишь! – Дорога, – бросил ему Ч.-Д. Роусс в стремительном темпе. – Шоссе. – Прага. – Бероун. – Спрятать. – Зарыть. – Чистка. – Пятна. – Тряпка. – Мешок. – Лопата.

– Сад.

– Яма.

– Забор.

– Труп!

Молчание.

– Труп! – настойчиво повторил профессор. – Вы зарыли его под забором. Так?

– Ничего подобного я не говорил! – воскликнул Суханек.

– Вы зарыли его под забором у себя в саду, – решительно повторил Роусс. – Вы убили Чепелку по дороге в Бероун и вытерли кровь в машине мешком. Куда вы дели

этот мешок?

Преступник был разоблачен. А что получится, если «смонтировать» ассоциативный эксперимент с какой-либо методикой объективной регистрации эмоционального состояния человека? Детектор лжи! Впервые, пожалуй, нечто подобное создал еще в 20-е гг. XX в. А. Р. Лурия. В его исследовании сначала устанавливалось, с какой непроизвольной реакцией сочетается восприятие того или иного слова. Например, измеряли разницу электропотенциалов тыльной стороны руки и ладони, которая, как известно, чутко отзывается на изменение эмоционального состояния человека – так называемую кожно-гальваническую реакцию (КГР). Оказалось, что близкие по смыслу слова дают сходную объективную картину. Если, например, вырабатывалась реакция на слово «скрипка», то наиболее похожую реакцию вызывали слова «смычок», «скрипач», «струна», несколько менее похожую – «флейта», «рояль», «соната». Ассоциации обеспечивают автоматическое, непроизвольное воспроизведение. Благодаря им материал вспоминается. Это хорошо знал уже А. С. Пушкин: «...морозы. Читатель ждет уж рифму: розы...» Однако такого автоматизированного вспоминания для человека совершенно недостаточно. «Вспоминается» – опять-таки безличный глагол. Сплошь и рядом приходится вспоминать, активно искать в лабиринтах памяти необходимую для данного момента информацию. Этот поиск нередко развертывается в специальную умственную работу – припоминание. Вспоминается легко. Припоминать гораздо труднее. «Упорное припоминание, – писал К. Д. Ушинский, – есть труд, и труд иногда нелегкий, к которому должно приучать дитя понемногу, так как причиной забывчивости часто бывает леность вспомнить забытое, а от этого укореняется дурная привычка небрежного обращения со следами наших воспоминаний».

Интересно, что привычка забывать характеризует людей таких профессий, которые связаны с необходимостью «пропускать» через себя много разнородной информации. Э. Хемингуэй писал, что ему трудно заниматься газетной работой, которая учит забывать каждый день о том, что случилось накануне, и таким образом начинает усиленно разрушать память. На ослабление памяти, связанное с привычкой забывать, жалуются и опытные дикторы радио и телевидения.

Забывание