Основы русской филологии. Курс лекций

Словесные науки в Академии Российской отражены как в самом Словаре, так и названы в ряде сопутствующих текстов. В Словаре они определены как «науки, касающиеся до свойства и чистоты языка какого, в коих заключаются грамматика, ветийство и стихотворство» (V, 536). Те же науки изображены и описаны на серебряном жетоне-«дарике», который раздавался каждому члену Академии по окончании еженедельного заседания: «На обороте жетона изображен также в круге земной шар; на нем представлены: Неусыпность в трудах и бдящая под оными мудрость Афины греков, или Минервы в виде ночной птицы; в середине шара – Грамматика, открывающая разумение языка и общих познаний, под видом ключа; с одной стороны шара – Витийство под знаком Меркуриева жезла, с другой – Стихотворство в изображении Аполлоновой лиры. Сии три Словесные Науки, составляющие главные предметы занятий Академии, имеют целью и основанием своим просвещение ума, изображенное книгою, положенною под шаром на заветном четырехугольном ковчеге, с начертанием дня основания Академии: Октября 21, 1783 г.» [Красовский 1848: 23–24].

Каждое из обсуждаемых понятий заслуживает внимательного рассмотрения в контекстах наиболее авторитетных суждений, высказанных как виднейшими филологами-словесниками XVIII в., так и зафиксированными в Словаре Академии Российской. Очевидно, что словесные науки – это науки, которые позднее назовут филологическими, однако следует отметить, что слово филология вообще не встречается у М. В. Ломоносова, но оригинально обсуждается у В. К. Тредиаковского. После того как академик Миллер подверг критике рукопись «Краткого руководства к риторике» М. В. Ломоносова (1744) с рекомендацией написать такое же руководство по-латыни, 12 августа 1745 г. в Петербургской академии наук В. К. Тредиаковским было произнесено «Слово о витийстве». Он не только выполнил рекомендацию Миллера о толковании риторики как на латинском, так и на российском языке, но и дал истолкование филологии: «…полуденного солнца яснее, что вся вообще филология… самою вещию есть токмо что элоквенция» (цит. по [Аннушкин 2002:171]).

У В. К. Тредиаковского, создающего свое «Слово о витийстве» в параллельном переводе, основное слово – элоквенция: «Элоквенция общества управляет, умножает, утверждает». «Царица Элоквенция» повсюду сияет и объединяет все науки и знания, ибо все они «токмо чрез элоквенцию говорят». Слово «витийство» встречается у В. К. Тредиаковского, скорее, лишь как синоним слову элоквенция, служа средством синонимически разнообразить текст: «Толь изобильно вещами, или, лучше, неистощаемо есть витийство, что куда зрение мое ни обращу, везде оное токмо царствующее вижу. Да представятся в мысль самые человеческие общества, которых человеческому роду нет ничего полезнее, какой крепче другой союз найдется обществ, кроме той же самой элоквенции?»

Именно к этому времени относится утверждение в русской науке и литературном языке слова красноречие. До В. К. Тредиаковского и М. В. Ломоносова оно употребляется достаточно редко – гораздо чаще встречаются краснословие и красноглаголание (по нашим данным, впервые критически осмысленное красноречие встречается у протопопа Аввакума в начале «Жития»: «…не обык речь красити, понеже не словес красных Бог слушает… того ради и я не брегу о красноречии»). Если у В. К. Тредиаковского может встретиться лишь «премудрость красноречия», то именно М. В. Ломоносов дает этому слову ясное терминологическое значение.

Настойчивое размышление М. В. Ломоносова над сущностью новой терминологии словесных наук проявилось уже в названиях курсов: 1744 г. – «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» (выделено нами. – В. А.): 1747 г. – «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки» [Ломоносов 1952:19, 89].

Выбор подходящего слова из бесконечного ряда существовавших синонимов – «благоречие», «добрословие», «хитроязычие», «сладкоречие» и т. д. (их насчитывается не менее двадцати) – происходит именно здесь. Ломоносов останавливается на слове «красноречие» и, несомненно, сознательно редактирует во 2-м варианте определения § 1 – ср.: 1744 г. – «Риторика есть наука о всякой предложенной материи красно говорить и писать…»; 1747 г. – «Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем других преклонять к своему об оной мнению» [Ломоносов 1952: 23, 91].