Основы здорового питания

[239] 360. Находясь в дороге, я стала невольной свидетельницей разговора между родителями, которые отмечали, что вкусы их детей очень утонченны, и если не дать им мяса и сладостей, то они ничего не будут есть. Когда пришло время обеда, я понаблюдала за тем, что едят эти дети. Им дали белого хлеба, ветчины, посыпанной черным перцем, соленых огурцов, сладостей и консервов. Бледный, желтоватый цвет лица у детей ясно показывал, от каких злоупотреблений страдает их желудок. Двое из этих детей, перед которыми была разложена еда, заметили, что другие ели сыр, и у них сразу пропал аппетит ко всему остальному, и, потворствуя им, мать попросила для них кусок сыра, боясь, что ее любимые дети останутся без обеда. Эта мать так объяснила свой поступок: если моим детям сильно нравится то-то и то-то, я даю все, что им хочется, ибо аппетит показывает, что нужно организму.

Конечно, это было бы верно, если бы аппетит детей не был извращен. Бывает естественный и извращенный аппетит. Родители, которые приучили своих детей к нездоровой, возбуждающей пище, чем и извратили их аппетит, — и они грызут грифели карандашей, глину, пьют кофе, крепкий чай, им надо приправлять еду корицей, гвоздикой и другими пряностями, — конечно, не могут утверждать, что аппетит требует того, в чем нуждается организм. Вкус у этих детей воспитывался неправильно, пока не стал совсем испорченным. Нежная слизистая органов пищеварения возбуждалась и воспалялась у них до тех пор, пока не утратила чувствительность. Простая, здоровая пища кажется им невкусной. Измученный неправильным обращением, желудок отказывается выполнять свою функцию, если его не побудить к этому самыми сильными возбуждающими средствами. Если бы этих детей с самого раннего возраста приучили употреблять только здоровую, совсем просто приготовленную пищу, сохраняющую свои естественные свойства, если бы им не предлагали мясных блюд, жиров и пряностей, тогда, конечно, их аппетит и вкус не был бы испорчен. Будучи неизвращенным, их аппетит, конечно, указывал бы на ту пищу, которая более всего полезна организму.

В то время как эти родители и дети поглощали свои любимые лакомства, я вместе с мужем в час дня — время, в [240] которое мы обычно обедаем, — также приступили к нашей скромной трапезе, которая состояла из хлеба с отрубями без масла и большого количества фруктов. Откровенно признаюсь, мы съели наш обед с удовольствием и чувством глубокой благодарности, испытывая в душе радость, что нам нет никакой надобности возить за собой целый гастроном для удовлетворения капризов желудка. Мы насытились и не испытывали чувства голода до следующего утра. Мальчик, разносивший по вагонам апельсины, орехи, жареные кукурузные зерна, конфеты, вероятно, подумал, что мы бедняки.

Пища, съеденная этими родителями и детьми, конечно, не могла послужить образованию здоровой крови, не могла способствовать хорошему расположению духа. Дети были бледны. Руки и лицо у некоторых из них покрывала отвратительная сыпь, у других были воспалены веки, и они почти ничего не видели. Как все это искажало природную красоту лица! У некоторых детей не было сыпи, но их мучили кашель и простуда, воспаление горла и легких. Я видела мальчика, которому было года три. Он страдал расстройством желудка. Хотя у него была высокая температура, он, казалось, ни о чем не думал, кроме еды. Он поминутно требовал пирожных, жареного цыпленка или чего-то кислого. Его мать, как покорная рабыня, исполняла все его желания, и когда она не тотчас же подавала то, чего он хотел, тогда крики и требования становились неприлично настойчивыми, и мать успокаивала его: «Сейчас, сейчас, мой дорогой, мамочка даст тебе». А мальчик, получив желаемое, тут же злобно бросал поданное ему на пол вагона, негодуя на промедление. Когда мы обедали, сидящая напротив нас девочка ела вареную ветчину, маринованные огурцы, хлеб с маслом. Заметив, что наша еда лежит на тарелке, шестилетняя девочка заявила, что ей тоже нужна тарелка. Вначале я подумала, что ей хочется красное яблоко, которое я ела; и хотя у нас с собой было ограниченное количество фруктов, я почувствовала к ее родителям такую жалость, что протянула ей красивое, румяное яблоко. Девочка выхватила яблоко из моих рук и тотчас же с презрением швырнула его на пол. Что ж, подумала я, если этой девочке позволяют делать все что хочется, она, кроме стыда и огорчений, ничего больше не принесет своей матери.