Особая должность

Не буду опять скрывать от вас: я решил, что тут — какие-то амуры, до которых мне дела нет. Бывает же нередко, что всякие там селадоны называют себя при знакомстве с очередной жертвой чужим именем, тем более — таким, как Роберт. И все-таки, верьте не верьте, меня это насторожило. Я велел младшему лейтенанту, чтобы он подождал еще минуту в коридоре, хотя он напомнил мне, что страшно спешит, и все-таки позвонил в спецчасть, просил, чтобы у него еще раз проверили документы. Коммутатор долго не соединял меня, а потом, когда я выглянул в коридор, младшего лейтенанта уже не было.

— Кто же ему подписал пропуск?

— Не знаю.

— Вы сообщили об этом в спецчасть?

Вот теперь Самсон Рафаилович окончательно уронил голову.

— Вы понимаете: сколько дел, сколько забот...

— Подпись вашу он мог где-нибудь увидеть?

— Нет, нет. Хотя... В коридоре под стеклом — противопожарная инструкция!.. — Самсон Рафаилович был в отчаянии. — Как я мог так прошляпить? Бить меня за это надо. Бить.

Он сокрушался так искрение, что Коробов вынужден был сказать:

— Что толку, Самсон Рафаилович, теперь убиваться? Другое требуется от вас.

— Да! Говорите, пожалуйста, товарищ капитан. Я все сделаю. Можете не сомневаться.

— Вы получите от меня указания, как вести себя с ним.

— А вы уверены, что он придет еще?

— Вот к этому и надо готовиться.

— Не сомневайтесь, теперь я его не упущу, — Самсон Рафаилович грозно потряс маленьким кулаком.

— Вот этого как раз и не нужно. Вы встретите и примете младшего лейтенанта Зурабова как ни в чем не бывало. Чтоб он и малейшего подозрения не почувствовал. Вы поняли?

— А если он потребует документацию?

— Дадите! В запечатанном пакете. Вам придется, несмотря на всю вашу занятость, потрудиться еще пару ночей. Вы поняли меня?

И поднявшись за столом, сугубо штатский человек ответил:

— Слушаюсь.

Не без причин полагала фашистская разведка, что советская наука располагает новейшими достижениями в области термохимии, устанавливающей зависимость между теплотой реакции и строением молекул тех веществ, которые участвуют в химическом процессе. Германия, имевшая, впрочем, основания едва ли не кичиться своей химией, по-прежнему, как и в первую мировую войну, начиняла тротилом даже ракетные снаряды. Фашистам позарез нужна была горючая смесь, такая же как у «катюш», один залп которых опустошал добрый квадратный километр укрепленной зоны, сжигая и «тигры», и «пантеры», словно спичечные коробки. Именно это, а не престиж заставлял немецкую разведку вновь и вновь предпринимать попытки овладеть секретами термохимии, уже известными советским ученым и технологам.

Роберт (никто уже не сомневался в том, что это и есть подлинное его имя) действовал давно и хитро. Он умело запутывал следы, а главное, оставался неизменно в тени. Тут же было поднято дело об ограблении прошлой осенью квартиры видного ленинградского ученого, специалиста по термохимии. Профессор этот находился в длительной командировке в Узбекистане и участвовал в составлении важных технологических расчетов, благодаря которым и определялся оптимальный состав различных горючих смесей.

Вор по кличке Почтарь, а по фамилии Гущин — рецидивист, который, как он сказал о себе, «эвакуировался» из захваченного немцами Ростова в Ташкент, будучи задержанным, покаялся сразу же, как только узнал, на какое подлое дело толкнул его Седой. Так назвал себя человек, с которым играли две ночи подряд в карты на квартире у какой-то тети Доры. Люди там менялись, мелькали лица за столом, пары, жавшиеся по углам, а Седой появлялся неизменно, как только банк возрастал. Почтарю тогда везло на диво. Он у Седого снял «три косых». Проспались и пили утром кофе. Почтарь тоже удостоился такой чести. Оставались только вдвоем с Седым. Почтарю стало весело. Седой тоже не горевал. Сыпал прибаутками и анекдотами.

— Судьба хмурых не уважает, — снисходительно одобрил Почтарь, — пофартит когда-нибудь и тебе.

— А что я проиграл? — спросил Седой и вдруг хмыкнул. Он вытащил из кармана не глядя то ли тридцатку, то ли сотенную, зажег ее о догоравшую свечу и прикурил. — Вот настоящие деньги, если хочешь их видеть! — и Седой поиграл царской золотой монеткой. — При всех режимах держится курс. Доходит?..

Почтарю очень хотелось получить хоть пару монет, но Седой сказал, что на бумажки золото не меняет. Сам же убедился сейчас Почтарь: бумага горит. Почтарь спросил, как же добыть золото и себе, и тогда Седой пообещал навести его на одно верное дело. И навел. Сознался, что он «мужик», то есть на воровском жаргоне — темный делец, и вот один сообщник его «ссучился». Хочет передать прокурору документы, подделанные Седым. За это в военное время — вышка, никак не меньше. Выкрадет Почтарь портфель — получит пять червонцев.

И Почтарь забрался ночью в квартиру «к тому фраеру» и вытащил портфель.