Особая необходимость

— Я прикидывал, — сказал Коробов. — Если там химическое топливо, то, каким бы совершенным оно ни было, этой ракете дальше Марса не уйти. А вдруг они только на Марс и ходили? Тогда мы… — Он помолчал и неожиданно спросил: — Ну, как — обедать будем?

— Надо подождать ребят, — проговорил Сенцов. — Они там тоже увлеклись… Да, это невесело — то, что ты рассказал о горючем…

— Все оборудование ракеты указывает, что она предназначена для дальних рейсов, — сказал Раин. — Итак — к Земле!

— Пока мы не знаем… — начал Сенцов.

— Итак — за обед! — провозгласил Коробов. — Ага, Витя прибыл. Ну, что там у тебя? Демонтировал рацию?

— Что осталось — демонтировал, — угрюмо ответил Азаров.

— Ну, и как? Выйдет что-нибудь?

Азаров пожал плечами:

— Разве что любительский приемник…

— Так-так… — невесело сказал Сенцов. — А на Землю сообщить все же надо… А вообще в ангаре как? Спокойно?

— Какое спокойно, — мотнул головой Азаров. — Опять их полно.

— Режут?

— На сей раз латают. Что-то приваривают, уже навесили одну крышку люка, сейчас возятся с другой…

— Ясно, — сказал Раин. — Они продолжают выполнять свою программу: ремонтируют ракету… Жаль, что вычислителей они нам не восстановят, как бы там ни ремонтировали.

— Да, — вздохнул Сенцов, — с нашим кораблем мы простились навсегда. — Ну что ж: космонавты — это люди, которые побеждают… — Он умолк, не закончив излюбленного присловья.

— Но интересно, — сказал Раин, — до чего эти автоматы дойдут.

— Ну, для того, чтобы это определить, надо быть знатоком их тонких душевных движений, — съязвил Азаров. — Вроде Калве, например… А кстати, где он?

* * *

Задача Калве была, пожалуй, самой важной: нельзя же вечно жить под угрозой нового набега автоматов.

Из ангара он поднялся наверх почти бегом и замедлил шаг, лишь попав в знакомый круглый зал кибернетического центра.

Здесь он сразу перестал спешить и начал все рассматривать так внимательно, неторопливо, словно в запасе у него была еще целая жизнь.

Каково, например, назначение вот этого сооружения в центре зала? Небольшой прямоугольный постамент, похожий на высокий столик. В центре его круглый, чуть наклоненный экран. На нем светятся, переливаясь, четыре огонька.

Калве склонил над экраном прозрачный шлем.

Крохотное золотистое пламя дрожало в центре экрана. Три тонких черных концентрических кольца охватывали его, и на каждом тоже переливался огонек: голубой на внутреннем, зеленый на среднем и оранжевый — на внешнем. Калве долго всматривался в странные огоньки; непонятно — что было в них такого, и мало ли приборов со световой сигнализацией перевидал он на своем веку, но почему-то на них хотелось смотреть и смотреть…

Потом он перевел взгляд на расположенные вокруг экрана оранжевые выпуклые шляпки — их было тридцать, возле каждой — два прозрачных глазка. Возле одного грибка левый глазок светился ровным синим светом, а около соседнего, кроме синего, горел и второй — мигал тревожным красным огнем. Остальные глазки были безжизненны.

Вокруг экрана в столике тянулась кольцевая прорезь, из которой выходил тонкий рычажок. Он плавно изгибался к экрану, так что конец его почти касался матовой поверхности. Рычажок заканчивался заостренным овалом с тонкой иглой на конце.

Других органов управления машинами было очень мало. Рядом с экраном торчали еще две круглые головки с какими-то делениями. Перед столом вздымался щит, на нем было несколько экранов поменьше. Вот и все. Мало, очень мало… Ясно, конечно, что все это имеет непосредственное отношение к управляющим кибернетическим устройствам — хотя бы потому, что находится в этом зале. Калве торопливо спрятал руки за спину — до того захотелось сразу нажать на красные кнопки, посмотреть — что появится на экранах, разобраться в значении большой красной рукоятки сбоку (ага, ею-то, наверное, и включается весь этот агрегат!).

Но он помнил, сколько непредвиденных последствий может вызвать в этом мире каждое неосторожное движение.