Особая необходимость

— Ага, вот что — скафандры! — сказал Сенцов.

Двенадцать скафандров стояли, распяленные зажимами. Это не могло быть ничем иным как скафандрами, и рассчитаны они были на прямоходящих, с двумя верхними и двумя нижними конечностями. Только высотой они были, пожалуй, не меньше двух метров.

— Ну, вот… — проговорил Сенцов. — Вот такими они и были…

Забыв о поисках кислорода, оба рассматривали скафандры, мяли пальцами материал, вглядывались… Сделаны они были из непонятного — наощупь мягкого, эластичного вещества черного цвета.

— Да, это были великаны, — тихо сказал Раин.

— Почему только шлемы у них непрозрачные, — промолвил Сенцов негромко, будто разговаривая сам с собой. — А ну-ка…

Он осторожно высвободил из зажимов один скафандр.

— Помоги… — и не снимая своего, он сунул ноги в чужой скафандр, напоминавший комбинезон с расстегнутым от ворота до пояса верхом.

— Ты в нем утонешь, — предостерег Раин.

Сенцов влез в комбинезон — рукава и штаны съежились гармошкой — и ворчливо ответил:

— Ладно, ладно, — утону… Только как его застегивают?

— На одну пуговицу, как летний костюм, — сердито пробормотал Раин. — Может быть, все-таки есть дела более срочные, чем примерять скафандр «на вырост»?..

— На пуговицу? — с сомнением сказал Сенцов. Пуговица, на которую указал Раин, находилась там, где была бы пряжка пояса — если бы скафандры имели пояса. Командир скептически повертел пуговицу двумя пальцами. Она послушно повернулась — и разрез комбинезона начал медленно исчезать, словно невидимая «молния» соединила оба края так, что не оставалось даже следа.

— Можно и на пуговицу, — победоносно сказал Сенцов. — Ага, а это, очевидно, для шлема… Ясно. Ну, одевайся.

— Зачем? — спросил Раин.

— Сейчас я надену шлем. Не думаю, чтобы скафандры стояли у них не готовыми к выходу — это противоречит требованиям космоса. Значит, в них должен быть кислород. Мы обретем свободу передвижения.

— А если… Ведь нет же баллонов!

— А если — тогда… Э, тогда ты еще раз спасешь меня.

…Через несколько минут оба, с надетыми шлемами, уже стояли перед входным люком. Странно — кислород в скафандры поступал, хотя никаких баллонов и не было.

За ними захлопнулась дверь, закрывая вход в ракету. Потом стал медленно втягиваться люк.

— Смотри! — вскричал Раин. — Смотри — свет!..

Сенцов его не услышал: радиосвязь в этих скафандрах — если она вообще была — включить они не сумели. Раин не видел и лица Сенцова: снаружи шлемы казались непрозрачными, хотя изнутри все было отлично видно. Но Сенцов и сам увидел свет и порывисто поднял обе руки, словно вместо этого неверного, дрожащего сумеречного освещения появилось настоящее земное солнце…

Медленно они пересекли зал. Руки и ноги тонули в складках скафандров. Оба думали об одном и том же: раз есть свет — почему бы и дверям не оказаться в порядке?..

И действительно, дверь открылась легко, словно это и не она заставила их пережить нелегкие минуты. Сенцов бросил прощальный взгляд на чужую ракету.

— Ну, — сказал он ей, — пока…

Но, конечно, он не думал, что свидание состоится так скоро и таким образом. Иначе он, возможно, и не стал бы говорить «пока».

* * *

— В общем, я забыл, ребята, — повторил Сенцов. — Да что об этом… А вот что интересно: из ваших объяснений я понял, почему мы оказались взаперти. Но отчего механизмы снова начали действовать?

Коробов взглянул на Калве. Тот по-прежнему сидел с закрытыми глазами, нельзя было сказать — спит он или слушает разговор. Коробов потянул его за рукав. Тогда Калве медленно, как сквозь сон ответил:

— Что же удивительного? Машина такой мощности имеет возможность вместо неисправной подключить другую секцию… А может быть, это вещество регенерирует. Не разобравшись, трудно сказать.

— И все же — так ли уж она мощна, эта машина? — усомнился Раин. — Ведь и мы теперь умеем в небольших объемах сосредотачивать миллиарды ячеек, и все же результаты…

— Дело не только в объеме, — откликнулся Калве, — и не только в количестве. Дело в том, что у нас пока еще каждая ячейка имеет только одну функцию, очень мало вариантов соединения. Если же у них здесь действительно подобие нервных клеток, то они обладают таким громадным количеством вариантов и функций, что у них каждая ячейка работает за сотню наших. Вот когда сюда прилетят наши специалисты…

Он умолк, и все тут же подумали о специалистах, которые сюда все-таки прилетят.

— Да… — протянул Коробов. — Но каким образом ваш счетчик оказался в ангаре совсем в другой стороне? Он ведь и сбил нас с толку…

— Какой счетчик? — недоуменно спросил Сенцов.

— Да вот этот! — ответил Коробов, доставая злополучный приборчик из кармана.

— Мы не брали никакого счетчика, — сказал Раин. — Или, может, ты брал?

— Нет, я не брал. Постой-ка, постой… Ну, конечно!

Он сжал счетчик в руке, выпрямился.

— Действительно, наш… Ленинградская марка… Но как он… А может быть, вы сами? А? Петро? Лаймон?

— Дай-ка… — сказал Раин. Взял счетчик, приблизив его к глазам. Осмотрел. Усмехнулся.

— Нет, не наш…

— По-твоему, марсиане пользуются земными счетчиками?

Вместо ответа Раин указал на чуть заметную метку на торце прибора.