Особая необходимость

Это означало, кроме прочего, что в каждом ходе могли быть свои установки искусственной гравитации. Азаров обрадовался, что именно ему удалось открыть еще одну чудесную особенность спутника. И решительно шагнул вперед — в направлении, которое всего десять минут назад было для него безусловным и неоспоримым направлением вверх.

— В путь! Хозяева вряд ли ходили тут пешком, у них были, вероятно, средства передвижения по трубам. А мы пойдем, не гордые…

…Больше двух часов бродил он по улицам и переулкам затерянного в Космосе города. Глазам его открывались обширные лаборатории, пустые хранилища, в которых когда-то, очевидно, находились обильные запасы. В одном зале оказался даже огромный — метров сто на двести — бассейн, на сухих стенах его виднелись следы, оставленные давно исчезнувшей водой.

Пилот проходил через просторные залы, уставленные непонятными устройствами, которые с одинаковым успехом могли предназначаться и для испытания машин, и для гимнастики, для тренировки мускулов.

Он разыскал и жилые каюты — они одни занимали целый этаж. Попытался прикинуть общее количество населения спутника. Получалось большое число, несколько тысяч человек. Азаров недоверчиво покачал головой.

Он все прибавлял шагу. Осмотр заинтересовал его, хотя никаких следов автоматической ракеты Азаров обнаружить не смог.

Он поднялся в очередной ярус. Открыл дверь… Там была громадная, на многие гектары оранжерея, залитая желтым, привычным, совсем солнечным, жарким светом. Этот зал не делился на отсеки и, видимо, был уже где-то в верхней (по отношению к остальным ярусам) части шара, В центре зала возвышалась, упираясь в потолок, толстая труба. Кроме нее, никаких опор не было.

Азаров направился к трубе. Путь лежал мимо длинных полос грунта. Космонавт нагнулся, растер щепотку в пальцах — мелкие, округлые частицы и… влажные. На этой почве в свое время, наверное, росло что-то, служившее продовольствием, теперь же ее покрывала желтоватая травка — может быть, потомки культурных растений, оказавшихся менее долговечными, чем машины, и выродившихся из-за отсутствия ухода, а возможно — и возросшей радиоактивности. Кое-где стояли странные, низкорослые, искривленные деревья без листьев, но с зеленовато-голубыми, просвечивающими ветвями. Они жили: устройства спутника продолжали подавать сюда воду, углекислоту, питательные вещества.

Азаров поздравил себя с очередным открытием. Было абсолютно невозможно пройти мимо, не попытавшись разглядеть внеземные растения, отломить веточку, чтобы потом изучить ее строение под микроскопом, а может быть — кто знает — и увезти ее на Землю.

Космонавт ступил на грунт, подошел к дереву. Остановился и несколько секунд внимательно рассматривал ветку. В ней что-то медленно пульсировало, неравномерно окрашенная жидкость совершала круговорот. Дерево жило! И внезапно Азаров отпрянул: прозрачные ветви медленно тянулись к нему, дерево чуть наклонилось в сторону пришельца.

— Ну, нет… — пробормотал Азаров. — Я тебе не муха… Ишь ты — хищник…

Отступив на шаг, он угрожающе поднял инструмент. Постоял так немного. И опустил свое оружие.

— С ума сошел, — сказал он себе. — Откуда здесь хищники? Это же спутник, здесь могут быть только культурные растения. Тем более в таком количестве. Это плантация, не музей… А раз так — не кровью же их кормили! Придет же в голову… с испуга. (Он оглянулся — нет, о его страхе никто не услышал.) А зачем все-таки оно тянется?

Он поколебался еще. Но в конце концов будь растение даже хищником — сквозь скафандр ему не пробиться. «А если электрический разряд?» — подумал он и сейчас же успокоил себя: ну, в таком случае все бы уже произошло…

Азаров протянул руку к ближайшей ветви. Снова прозрачные плети пришли в движение, сильнее запульсировала жидкость. Ветви окружили руку, одна из них коснулась перчатки — как показалось пилоту, ласково, просительно… Теперь он заметил, как на гладкой поверхности ветвей замерцали какие-то реснички, открывались как будто отверстия, открывались — словно просили, точно чего-то ждали… Азаров стоял, от волнения приоткрыв рот. Может ли быть, что деревья подкармливались таким вот образом — что их подкармливали в буквальном смысле слова? И деревья знали это? Знали?! У деревьев — зачатки рефлекса? Мыслимо ли? И если мыслимо — то сколько тысячелетий, да, именно тысячелетий человек ухаживал за деревом, чтобы у растения выработался такой рефлекс! Ведь не куда-нибудь, а к руке тянулись они, как телята — те так же вот тычутся в ладонь теплыми, шершавыми носами. Но деревья… Или все это — совсем другое? Но что же другое?