Особая зона

– Пользы от того, что ребята начнут приносить в газету свои заметки – мало. И скучно. Это все равно, что писать сочинение в школе. Предлагаю другой вариант. «Страну Швамбранию» читали? А «Республику ШКИД»? – спросил я у ребят. – А вот свою многотиражку начать издавать – как, слабо? Я договорюсь с Советом, чтобы вам разрешили использовать наше оборудование.

Предложение вызвало бурный энтузиазм.

– Только давайте договоримся, что у вашей газеты будет свой «диктатор» – учитель русского языка и литературы.

….

На следующее утро я собирал свой рюкзак. Он пропах гарью, но не от рыбацкого костра, как предполагал месяц назад, а от пожара.

– Может быть, возьмёшь чемодан? – спросила Варя, – Несолидно как-то члену Верховного Совета ехать в командировку с рюкзаком. Да и рубашки помнутся.

– Пусть завидуют и знают, что в коммуне белоручек нет.

– Долго там будешь?

– За неделю, полагаю, управлюсь.

– Не боишься? Все же у бывшего совхоза было шесть отделений, десяток ферм. Нужно везде побывать, со всеми поговорить. А ты всего лишь журналист. Могли бы и другого послать.

– Кого? В коммуне почти все горожане. А я работал на селе.

– Ну, послали бы тебя в плодосовхоз. Все же проще.

– В плодосовхоз поедет Гоша. Там в основном коммунальные проблемы. Он справится.

– Деньгами коммуны-то не сори. Может, мне с тобой поехать? Я кандидат сельхознаук, между прочим.

– Ты, женщина, в государственные дела не лезь. – Я засмеялся. – Тут особый подход нужен. Купить совхозу технику в лизинг – это треть дела. Нужно смотреть, что там с коллективом делать. Расползлись по углам, как тараканы.

– Ну, посидим на дорожку.

Я вышел из гостиницы. Сгоревший участок в лесу скоро закончился, и я устремился по тропинке в сосновом бору. Грибов и сегодня было много, но я понимал, что этот сезон для меня накрылся. Сгорел, как крыша гостиницы.

На берегу меня ждал катер. Не шикарный, президентский, а захудалая, облезшая дюралевая «казанка», которой, наверное, исполнилось полвека. Я осторожно перелез через борт этого узкого суденышка, боясь его перевернуть.

– Смирнов? – спросил меня человек, сидевший за румпелем подвесного мотора, такого же древнего, как сама лодка.

– Смирнов. А вас как зовут?

– Иванов я. Уже шестьдесят пять лет Иванов. Председатель местного кооператива.

– Тогда мы с вами одногодки. Сколько народу в кооперативе?

– Тридцать два человека.

– А в совхозе сколько было?

– Полторы тысячи. Только вы не подумайте. Своё «кресло», – он постучал по дюралевой банке моторки, – я готов уступить вам хоть сегодня. И коллектив легко проголосует. Какая людям разница: Иванов, Смирнов.

– Спасибо, но пока не нужно. Мы только ваши шефы, – рассмеялся я.

В моём голосе не было уверенности. Жизнь в коммуне меня приучила, что бывает все. Чёрт побери, а вдруг на седьмом десятке я ещё успею побывать директором обновленного совхоза?

Неожиданно мне пришла в голову странная мысль: а я ведь не знаю ни имени нашего острова, ни имени поселка. Похоже, их вообще не существует в природе. Кто будет давать название рукавам реки? Или секретному поселку? Наверное, это «почтовый ящик номер такой-то», и все.

Нужно поднять на Совете вопрос о присвоении острову и поселку имени. Хватит одного на двоих. И пусть он будет Солнечный. Не по названию сказочного города, где жили Незнайка и его друзья, а в честь великого человека, написавшего «Город Солнца» и просидевшего 27 лет в испанской тюрьме, но не предавшего идеалы свободы и равноправия людей.