Особенная или попаданка против! (СИ)

— Сколько нам ещё тебя ждать? — печально спрашивала она, словно и не слышала моего ответа.

Что-то было в её голосе не так. Она не просто грустила. Она страдала. И слова меня тоже смущали. Словно мы говорим о разном. Душу вновь стало окутывать беспокойство.

На дрожащих ногах я добралась до крыльца и стала подниматься по ступенькам. Их было всего три, и они были сделаны отцом, как и весь дом. Добротно, с душой. Мы всегда ходили по ним бесшумно. До этого момента. Треск был сродни грому. По крайней мере, так он отдавался в моей голове.

Трясущимися руками я открыла не менее скрипучую, чем калитка, входную дверь и, сделав три быстрых шага через прихожую, вошла в гостиную. Она была сердцем нашего дома, в котором мы проводили общие вечера, смотря телевизор или играя в настольные игры за обеденным круглым столом.

Но сейчас эта уютная, всеми любимая комната, оказалась самым ненавистным для меня местом. Мои самые любимые, самые дорогие и бесценные родители сидели на своих любимых местах и даже смотрели телевизор, но были мертвы.

— Ирэн, иди ко мне скорей, — заговорил хладный труп моей матери, протягивая ко мне синюшные руки.

Мой мозг не выдержал такого кошмара, и я проснулась, резко сев в кровати и распахнув широко глаза. Тяжело дышала. Сердце громко стучало, желая выпрыгнуть из грудной клетки.

Такой жути мне отродясь не снилось. Были, конечно, кошмары, и смерть родителей снилась. Я даже просыпалась в слезах. Но то была смерть естественная, от старости. И в душе была глубокая печаль от потери родных сердцу людей, но не ужас. Чтобы вот так? Никогда!

Тук, тук, тук.

Неожиданный стук в дверь заставил меня дёрнуться.

— Ирэн, это Джули. Ты у себя?

Джули!

Быстро подскочив с места, я распахнула дверь, схватила девушку за руку, втащила её в свой номер и, закрыв за ней дверь, крепко обняла.

— Мария, ты чего?

Я ничего не ответила. Потому что не могла. Стоило издать хоть звук, и меня бы прорвало. А мне не хотелось рыдать. Крепко уцепившись за подругу, я пыталась успокоиться.

Спасибо Джули. Она, ничего не понимая, больше не задавала вопросов и осторожно обняла в ответ.

Только спустя несколько минут я почувствовала, что ко мне вернулся самоконтроль, а ком в горле отступил.

— Спасибо, — первым делом поблагодарила я девушку.

— Не за что, — немного растерянно ответила она.

— Есть за что! — настаивала я.

— Что-то случилось, пока ты была с господином Хитроустом?

— Нет, — спустя пару секунд добавила. — Вернее, вроде, нет, но я сомневаюсь. Но сейчас дело не в нём.

— А в чём?

— Сон. Мне приснился такой жуткий сон, какого в жизни не видела.

— Ты сейчас спала? — удивилась Джули. — Так рано?

— Да. Этот психоцелитель из меня столько сил вытянул, что, придя в комнату, я легла на кровать и незаметно для себя уснула.

— Ирэн, тоже снились кошмары, — сев в кресло, поделилась со мной Джули.

— Правда? — заинтересовалась я. — И часто?

— Довольно часто.

Я села на край кровати.

— А что было в тех снах, она не говорила?

— Один раз она со мной поделилась, — пытаясь вспомнить тот разговор, задумалась подруга. — Говорила, что ей снилась смерть родителей, — Джули улыбнулась. — Конечно, тема для беседы была грустная, но, мне кажется, это был самый откровенный разговор между нами.

— Если ей часто снились кошмары, почему вы только один раз об этом говорили?

Джули глубоко вздохнула.

— Не знаю. Но в очередной раз, когда она была с утра подавленная, я спросила, снилась ли ей что-нибудь. Она сказала: «Нет». Но я видела, что это неправда, так же, как и то, что она закрылась от меня и обсуждать больше это не собиралась.

— Если она была так холодна и необщительна, с чего ты вообще взяла, что она хотела убить себя? — недоумевала я. — Сама она навряд ли тебе бы призналась.

— Из дневника.

— У неё был дневник!? — от бури эмоций я вскочила с места.

— Да. Нас всех просят его вести, — удивлённая моей реакцией, отвечала Джули. — Ты чего!?

Я вновь принялась к обыску с ещё большим азартом. Как будто не дневник хотела найти, а сундук с сокровищами.

— Я не находила дневник, — скинув простынь с кровати и пытаясь приподнять матрас, ответила я. — Либо его кто-то забрал, либо она его спрятала.

— Наверное, спрятала, — поднялась Джули и присоединилась к поискам. — Из-за меня.

— Почему? — не найдя ничего в кровати, покидала всё постельное белье обратно на матрас и принялась за прикроватную тумбу, пока Джули проверяла полки стола.

— Как-то я пришла к ней, а она ещё была не готова. Я ждала её в комнате и увидела на столе дневник. Знаю, это было некрасиво с моей стороны, но она не подпускала меня к себе, а мне так хотелось узнать о чём она думает. Особенно, что она думает обо мне. Ну и открыла его в середине.

— И что там было?

— Что-то такое: "Мне так плохо без них. Я никому не нужна, и меня никто никогда не полюбит. Я больше не хочу жить. Я хочу к ним. Хочу снова быть рядом с мамой и папой. Я знаю. Они ждут меня".

— Что-то мне это напоминает, — продолжая поиски, ответила я.

От слов Джули у меня возникло чувство дежавю. Приступив к осмотру шкафа, про себя я смаковала последние слова подруги.