Особенная Тень

– Немного рановато, конечно, но это мой тебе подарок, мальчик.

Меня сбивает с толку его внезапно серьёзный тон, но я ничего не успеваю спросить, потому что тот прикладывает ладонь на мою левую лопатку, а я начинаю кричать от жуткой боли, словно его рука раскалена каким-то ледяным огнём.

– Прости, Аарон. Андрей предупреждал, что ставить метку Морока на живого – болезненное дело, но другого выхода нет.

Это последние слова, что мне удаётся разобрать. Я падаю на колени не в силах удержаться на ногах, продолжаю кричать, пока голос не хрипнет, но Кристиан не отнимает руки.

Глава 24

Мара

Я открываю глаза и на мгновение мне кажется, что всё произошедшее мне приснилось. Вся война, возможная смерть Александра и мой кинжал в руках Даниила. Может, это был один длинный кошмар, потому что мой взгляд упирается в знакомый мне балдахин. А когда я приподнимаюсь на локтях, чтобы взглянуть в окно, то небо темнеет на закате, алые лучи блестят на стекле и плотной стеной валит пушистый снег.

Я одна в своей комнате, здесь прибрано. Книги на столе высятся аккуратной стопкой на краю, стул плотно задвинут, мягкие кресла стоят на своих местах, плотные занавески на всех трёх окнах раздвинуты, а на небольшом столике есть даже ваза с цветами. Всё на каком-то удивительно идеальном месте, да так, что этот порядок кажется мне неправильным. Я никогда не отличалась умением наводить кристальную чистоту, хотя была дисциплинированна. Но здесь чувство, что я проснулась в комнате, где никто не живёт.

Поднимаю прядь своих волос, убеждаясь, что они всё ещё невзрачного серого оттенка, ощупываю живот, но не нахожу никакой раны, вся моя кожа вновь здоровая. Я всё не могу понять, но что-то со мной не так, пока не замечаю непривычную тишину.

Моё сердце не бьётся.

Всё моё тело сковывает страхом, что Александру каким-то образом удалось меня вернуть. А значит, я вновь вытягиваю из него жизнь.

Пытаюсь вскочить с кровати, оглядывая свою белую ночную сорочку, но едва я пытаюсь встать на ноги, как колени подгибаются, а я падаю на пол. Я лежу, уверенная, что сейчас кто-то ворвётся в комнату, чтобы узнать, что здесь происходит, но во дворце поразительно тихо. Кожа покрывается холодным потом, я начинаю сомневаться в реальности происходящего.

Может, так на самом деле выглядит Тень?

Персональный ад, где ты оказываешься в желанном месте, но абсолютно один?

В месте, где каждая стена, запах и шорох напоминают о счастье, которое ты упустил?

Может, богиня решила, что я всё-таки совершила самоубийство, вложив нож в чужую руку?

Руки трясутся, когда я подтягиваюсь, опираясь на кровать, пытаюсь встать на слабые ноги. Возможно, я давно так лежу. Ощупываю руки и оглядываю своё тело. Я чистая, кожа пахнет розой, а волосы едва влажные на затылке и кончиках.

Меня только недавно помыли?

Когда мне удаётся более-менее размять ноги, я распахиваю шкаф и нахожу там привычную одежду. Надеваю первые попавшиеся штаны, чёрную рубашку и тёмно-бордовый кафтан. Несколько минут за привычными, монотонными действиями помогают мне успокоиться, но я всё равно часто прикладываю руку к груди, где сердце продолжает упорно молчать. В завершение я натягиваю высокие сапоги.

Я лишь оделась, но устаю от процесса так сильно, что приходится посидеть немного на кресле. Сижу, напряжённо вслушиваясь в тишину за дверью. Медленно выхожу в коридор. Тут горят свечи на стенах точно так же, как и всегда, но нет никакой стражи и не видно слуг. Я медленно иду вдоль стены, цепляясь за знакомые мраморные полуколонны и скульптуры в стенах. Мои шаги – практически единственный звук, что я слышу, а дворец как никогда раньше кажется мне мрачным, неприветливым и болезненно одиноким.

Я спотыкаюсь о край ковра и чуть не падаю, когда внезапно по нашему третьему этажу разливается мелодия рояля. Дыхание сбивается от надежды. Я ускоряю шаг, пробираясь по коридору, передвигаюсь так быстро, как могу, чтобы попасть туда, где Северин любит играть. Меня даже не беспокоят печальные воспоминания о нападении в том зале, я лишь мечтаю увидеть кого-нибудь из любимых и понять, что они в порядке.

Мелодия кажется мне знакомой. Из весёлой она перетекает в низкие тона, начинает звучать мрачно и завораживающе, как тон рассказчика на пугающем моменте в сказке.