Особенно Ломбардия. Образы Италии XXI

Юстина Падуанская и Юстина Антиохийская (Пьячентинская) соперничали издавна, но падуанку поддерживала могущественная Венеция, назначившая ее патроншей всех принадлежащих республике земель, то есть Террафермы. Особые споры вызывало участие Юстины в битве при Лепанто; то, что святая при этой битве присутствовала, зафиксировано документально. На одной из картин Тинторетто мы можем видеть святую Юстину парящей в небесах над флотом христиан, – нам известно, что живопись того времени исполняла роль фотографии за неимением последней, и, соответственно, Тинторетто ее там видел – рассказов же очевидцев, непосредственно зревших Юстину в толпе сражающихся в то время, как она помогала воинам Христа, защищая их от турецких стрел и ятаганов, предостаточно. Но какая Юстина, падуанка или пьячентинка, – вот вопрос! – и очень важный: от престижа святой зависел престиж города. У каждой из Юстин были свои аргументы: героем битвы при Лепанто был все-таки Алессандро Фарнезе, которому пьячентинка была как родная, а падуанка – совсем посторонней женщиной; он, конечно, поддерживал антиохийку. Но за падуанкой были венецианские деньги, гораздо бо́льшие, чем у герцога. В XVI веке в Падуе венецианцы Юстине Падуанской отгрохали храм, намного превосходящий размерами собор Пьяченцы, самый большой романский собор в Эмилии-Романье, и усилиями венецианцев Юстина Антиохийская постепенно была оттеснена на небесную периферию, а затем и вообще вычеркнута Ватиканом из святцев.

Печальная история об исчезновении былой знаменитости, прямо фильм «Все о Еве». На небесах все столь же душераздирающе, как и в Голливуде; неприятно, когда твой миф развенчан, единорог отобран и ты признана чуть ли не несуществующей, хотя твои кости и лежат в драгоценной раке. Мне Юстина Антиохийская очень симпатична, как симпатична и привязанность к ней Пьяченцы, свою святую не сдающей несмотря ни на что; кроме того, история Юстины совпадает с историей Теодоры, александрийской благочестивой девы, через любовь к которой легионер-язычник Дидимус обрел спасение и мученическую смерть. Георг Фридрих Гендель, написавший ораторию «Теодора», смешивает обеих святых, перенеся место действия из Александрии в Антиохию, и крипта собора Пьяченцы – благо незадолго до ее посещения я увидел эту музыкальну драму, поставленную Питером Селларсом, обрядившим легионеров в оранжевые комбинезоны, тем самым актуализировав историю раннехристианских мучеников настолько, что она превратилась в протест против притеснений любого инакомыслия, а также протест против войны в Ираке, – исполнила что-то вроде генделевского хора How strange their ends, «Как странен их конец», замечательными голосами своих романских колонн. «Я, за тебя отдавши душу, Большое ли свершу деянье, За бога отдавая тело?» – говорит Киприан, отправляясь на казнь, дьяволу в пьесе Кальдерона, а Гендель, когда в 1751 году на лондонской премьере публика повалила вон из зала, произнес знаменитый афоризм: «В пустом зале музыка звучит лучше»: собор Пьяченцы пустел после воскресной мессы и уже закрывался, и обе фразы жужжали над мощами святой Юстины, как два тигра вокруг голой женщины на картине Сальвадора Дали «Сон, вызванный полетом шмеля вокруг граната за секунду до пробуждения».

Тишина пустеющего собора помогала мне расслышать этот звук, пьячентинский и сюрреальный, и души Юстины, Теодоры, Агаты д\'Онелья, чье обнаженное тело валялось на ступенях La mundä di rat, покрытых толпой шевелящихся крыс, – души всех мучениц любви, заживо сваренных, обезглавленных и заколотых, проходили по Пьяченце, серой, осенней и пустой, а в неколебимой вышине кумиры с простертою рукою сидели на бронзовых конях, совершенно бездушные; в городе все было закрыто или закрывалось, витрины шикарных магазинов Piacenza Cashmere – откуда в Пьяченце такое изобилие кашемира? – были так черны, как прорубь, и мнилось, «там такое приключилось, что лучше не заглядывать, уйдем», лишь вокруг OVS – одного из сети самых дешевых универмагов Италии – вяло текла жизнь, что только подчеркивало пустынность города, и, выставленные из собора вежливым темнокожим служкой, мы с латинистом отправились искать место, где можно было бы отобедать.