Особенности болотной криминалистики

Я прерывисто вздохнула и ощутила как этот воздух словно выморозил легкие и быстро добрался до сердца.

Конечно, это очевидно, что у всех есть свое прошлое и в нем есть другие мужчины и женщины. Но одно дело это понимать, а другое дело слушать, как мужчина, в которого ты влюблена, когда-то безумно любил другую.

Это оказалось… больно. И неожиданно. Словно ты брала в руки клубок нежной и шелковистой пряжи, сжимала ее в пальцах, наслаждалась гладкостью… а из глубины клубка в кожу впилась старая, ржавая и кривая игла.

В сердце впилась.

– Знаешь Мия, притяжение бывает очень разным. Есть легкое, как флер духов, как дым благовоний. Оно манит, заставляет фантазировать о деталях и будоражит воображение, – мужчина коснулся моей руки, осторожно погладил пальцы, и в его глазах вспыхнули искры… чтобы почти сразу погаснуть под слоем льда из воспоминаний. – А есть иное. Больное, злое. Словно альпинистская кошка с размаху вошла в грудину, подцепила ребра и волочет вперед. Острые грани впиваются в сердце, и оно, истекая кровью, бьется и живет, хотя больше всего на свете хочется сдохнуть. Мои чувства были именно такими. Не убежать, не избавиться, ты словно наркоман на «Алмазной пыли». Тебе ослепительно хорошо с ней сначала и очень плохо потом. А через некоторое время боль и наслаждение переплетаются настолько туго, что уже непонятно где начинается одно и заканчивается другое. И финалом может стать лишь смерть.

Он замолчал, невидяще глядя перед собой и, ощущая потребность хоть как-то разбить эту звенящую тишину, от которой хотелось заорать, я проговорила:

– Но ты жив, и это главное.

– Я умер, Мия. Я истек кровью и умер во имя радости моей госпожи, но фениксы – удобные игрушки. Мы воскресаем. Минус разве что в том, что меняемся. Внешность пластична и подстраивается под состояние души. Даже то лицо, что ты видишь сейчас – досталось мне после второй смерти. Поверь, после первой я выглядел гораздо хуже… и старше. Того красивого мальчика уже не существовало. Из огня смерти вышел злой, и весьма отвратительный на взыскательный эльфийский вкус мужчина. Еще и безумный. Но так как после этого маленького приключения во мне проснулась Тьма, то я стал проблемой Малахита. И поверь, они со мной намучились!

Мне так хотелось прижаться к нему, обнять, взять это узкое, скуластое лицо в ладони и сказать что… дура и психопатка эта его первая любовь!

Отношения, это про комфорт, взаимопонимание, нежность и, конечно, про любовь и страсть, куда же без них. Они как перец в блюде.

Но если перец в это самое блюдо швырять горстями, то есть будет невозможно, какими бы идеальными не были основные ингредиенты.

С другой стороны, кроме исконно-женского желания окутать теплом, спасти и исправить своими, конечно же, правильными чувствами, у меня в голове эхом звучали голоса матери и сестры.

Что Мастер Хин – это не только высокая должность, но ее и куча тараканов в блондинистой голове. И смогу ли я с ними разобраться? Нужно ли мне это?..

Синий взгляд перестал блуждать по комнате и наконец остановился на мне. Хин протянул руку, и тихо позвал:

– Иди ко мне.

И я потянулась. Невзирая на все внутренние опасения, невзирая на то, что этот мужчина не прост как табуретка, а сложен как карданный вал, а я очень паршиво разбираюсь в механике.

Но я же гном, хоть и наполовину.

А значит я разберусь!

Тело само потянулось навстречу, ладони Леля коснулись моих плеч и он увлек меня за собой, на подушки, заставляя лечь ему на грудь.

Заправил кудрявую прядь волос за ухо и тихо сказал:

– Ты моя мечта. Мечта о том, что все может быть хорошо. Что в любви можно не сгорать дотла, что можно оставаться собой… любым собой. И меня очаровывает в тебе то, что ты четко понимаешь, чего ты хочешь и не идешь на поводу. Стало быть, я могу быть уверен в том, что если ты со мной, то действительно хочешь меня, – я покраснела от этих откровений, а Лель, подавшись вперед, поймал мой выдох губами, а после поцеловал. Нежно, трепетно, едва ощутимо. Поцелуй-вопрос… и я ответила…. ответила поцелуем-позволением.

Мир перевернулся.

Мужчина своим весом вмял меня в подушки, а легкое прикосновение превратилось в огненный вал. Губы терзали поцелуем, то покусывая, то касаясь языком, притом настолько властно и откровенно, что в теле вспыхивали искры, а внизу живота появилось странное томление.

Я цеплялась за широкие плечи Мастера и понимала, что раньше он еще никогда не целовал меня… вот так. Не скрывая своего желания, своей жажды и каждым прикосновением обещая мне… обещая, обещая, обещая… Пойти со мной дальше и сгоришь. Но возродишься уже иной.

– А еще ты красивая, – от бархатных интонаций его чуть хриплого голоса я невольно сжала бедра. – Очень красивая… кожа, веснушки, уши твои длинные. Как же мне хочется их касаться. И смотреть как ты реагируешь, как вздрагиваешь и глаза туманятся.

– Лель… – тихо охнула я, ощутив, что губы мужчины коснулись предмета обсуждений. Язык влажно коснулся мочки, провел по краю до кончика, а после зубы легонько его прикусили. Я выгнулась и застонала, впиваясь ногтями в торс Мастера.