Особенности магического обучения

Вот этого мне, пожалуй, будет не хватать больше всего: нашего валяния дурака с папой. Мы еще несколько минут вдвоем попрыгали комнатой, наслаждаясь смехом Алоизы…

— Да будет вам, — сказала мама, наблюдая за семейными развлечениями Михаила и Златы Октябрь. — Я пойду на кухню, посмотрю что там пирог.

И как только она вышла из гостиной, сразу зазвенел дверной звонок.

— Кажется, у нас гости, — взволнованно сказал папа и устало сел на диван. — Иди, их встреть, дорогая моя. А я отдохну минуту.

— Хорошо, папа, — ответила я и, быстро поправив платье и прическу, побежала открывать входную дверь.

* * *

Вот оно — мгновение, которое останется в моей памяти навсегда. Ласковый полумрак коридора и пушистый ковер под ногами. Воздух, что вдруг нагрелся и стал густым как кисель. Мои румяные щеки и прядь, что небрежно падает на лоб. Горячий блеск в глазах и счастливое неведения того, что случится дальше.

Рука медленно тянется к дверной ручке, смакуя каждую секунду, прежде чем произойдет что-то радостное и особенное. И только где-то глубоко в сердце что-то тихонько пискнет. Это — предчувствие катастрофы.

Течение времени изменить нельзя. Я все же открою дверь. И широкая улыбка медленно сползет с моего лица, изменив ее на неприятное удивление.

* * *

На пороге стояли Соня и Ярик, одетые в черные наряды восемнадцатого века. Их улыбки не имели ничего общего с любовью, а в глазах не осталось ни намека на былую доброту и искренность.

— Привет, — первой сказала я, не понимая, почему это они вот так странно вырядились.

— Помнишь, я говорила о сюрпризе? — сказала Соня, хищно глядя мне прямо в глаза.

— Помню, — заикаясь, ответила я.

— Да вот он, сюрпри-и-из, — оскалилась она, и я почувствовала, как моё тело поднимается в воздух и со всей силы врезается о противоположную стену.

Глава 52. «Правда»

Не знаю сколько прошло времени. Но сквозь тьму и пронзительный шум в голове я четко слышала, как кто-то плачет и кто-то на кого-то кричит. Когда картинка стала более четкой, то поняла, что на самом деле никто не плакал.

На самом деле посреди комнаты лежал отец. Он обхватил голову руками и, стиснув зубы, старался не кричать. Над ним нависли Ярик и Соня как ястребы над несчастной жертвой.

По комнате были разбросаны кусочки праздничного торта и разбитая мебель. Взглянув направо, я заметила, что в углу, обхватив голову руками, сидела моя мама. Она была неподвижной, не выдавала никаких звуков.

Я не видела ее лицо и не могла различить очертания одежды, но руки… Руки были такие родные: короткие подстриженные ногти, под которыми всегда была грязь, а на них — немного неуклюже нарисованные ромашки. Пальцы длинные и стройные, а кожа сморщенная, как перезрелое яблочко. Эти руки я так сильно любила, так часто к ним прижималась…

«Только бы она была жива», — быстро промелькнула мысль, от которой мгновенно оледенела кровь в жилах. Ведь не было в моей жизни большего страха, чем страх потери своих родных. И теперь именно это происходило на моих глазах.

— Отпустите их, — пробормотала, пытаясь кое-как подняться на ноги.

Но это было не так легко. Я лежала на куче стекла и разбитого дерева. Кажется, это были остатки комода. Вокруг было много крови. Она текла из многочисленных порезов на моих руках и ногах и еще, пожалуй, с головы.

Упала я хорошо, потому что мир до сих пор казался сюрреалистическим, а события, которые разворачивались, и вовсе не реальными. Кое-как ощупав свое тело, я поняла, что переломов нет. Поэтому, приложив значительные усилия, медленно поднялась и, как пьяница, поплелась в эпицентр хаоса.

— Ты пришла в себя? — сказала Соня, наконец заметив мою неуклюжую фигурку.

— Отпустите их, — сказала я, не обращая внимания на свое состояние.

— Не все так просто, — сказал Ярик и, резко подойдя, схватил меня за горло.

Я сразу начала задыхаться и хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

— Как хочется мне сейчас раздавить твою хрупкую шейку.

— Но она нам нужна живой, — успокаивающе коснулась Ярика Соня, ненавязчиво заставляя меня отпустить.

— К сожалению, да, — ответил мужчина и, подарив полный ненависти взгляд, все же ослабил свою стальную хватку.

Я упала на пол и, откашлявшись, умоляюще спросила:

— Почему? Кто вы такие?

— Твой личный кошмар, моя дорогая, — улыбнулась Соня и подошла к отцу, который все еще лежал на полу в нескольких метрах от меня. — Кажется, ему больно.

— Не надо, — ответила я и попыталась подползти к папе, но Ярик сразу загородил мне проход.

— Не так быстро. Правила здесь диктую я, — сказал он, схватив меня за руку, как какую-то куклу, и толкнул на диван. — А теперь слушай внимательно. Если хочешь, чтобы они были живы и здоровы, ты должна вежливо все выполнять.

— А если не будешь, — дополнила его Соня. — То умирать они будут долго. Очень долго…

После этого она что-то сказала одними губами. Папа с мамой начали кричать и корчиться от боли. Хуже картины я еще в своей жизни не видела.

— Прекратите! Умоляю, — прокричала я, чувствуя, как слезы, смешиваясь с кровью и грязью, стекают по моему лицу. — Я сделаю что угодно. Только не делайте им больно.