Особенности национального пиара

4 апреля 1147 года в Москву приехал САМ Святослав. Вот он был очень известен. На следующий день Юрий дал, как говорит летопись, «обед силен». Здорово звучит. Основывалась будущая столица не на трезвую голову. Но и не на пустое брюхо! Тогда Москва была замком боярина Кучки. Через 10 лет она стала пограничной крепостью. Еще через 100 лет ей предстояло стать удельным княжеским городком. А через триста это будет столица огромного Русского государства, которое иностранцы по имени главного города называли Московией.

Историограф В. Н. Татищев составил по киевским летописям описание Юрия Долгорукого, не вызывающее особых симпатий: «Сей великий князь был роста немалого, толстый, лицом белый; глаза не вельми великие, нос долгий и накривленный; брада малая, великий любитель жен, сладких пищ и пития; более о веселиях, нежели о расправе и воинстве, прилежал, но все оное состояло во власти и смотрении вельмож его и любимцев».

Кстати, прозвище Долгорукий[46] — отнюдь не комплимент. Это что-то из одного семантического поля с нашим современным словом «вороватый». Так что придворные пиарщики Лужкова, вечно сравнивая бессменного московского мэра с «основателем» Москвы, демонстрируют не только свою плебейскую склонность к неуместной лести, но и дурное знание истории. И в общем-то, оказывают Юрию Михайловичу медвежью услугу. Сделал-то он для Москвы куда поболе упомянутого Долгорукого.

Но какая разница? «Основание» Москвы (которая, в общем-то, существовала и до него) — это потрясающее везение. Другим деятелям для того, чтобы попасть в учебники истории и, конечно, в память благодарных потомков, приходится действительно закладывать новые столицы, прилагая немалые усилия. И то добиваются они этого не всегда. Сравнительно недавний пример: новая столица Бразилии — Бразилиа. В мире уже не помнят, кто был инициатором ее появления на карте (но, по крайней мере, всем культурным людям известно, что архитектором, построившим в сельве суперсовременный для XX века город, был Оскар Нимейер). Еще более свежий пример — Астана. Правда, про Назарбаева мы пока помним, но он ныне действующий политик, забыть про него сложно.

А у Юрия Долгорукого это была редкая, исключительная удача (которая, правда, приходит только к тем, кто ее ищет). Сидел бы князь у себя в Ростове или в Суздале, не воевал бы по всей Русской земле, так и не написал бы того приглашения 1147 года. А не написал бы, так хоть завоюйся, и не возвысился бы он в глазах потомков почти через 1000 лет, когда крупнейшим сталинским PR-событием стало 800-летие Москвы.

ЛУЖКОВ Юрий Михайлович (р. 1936). Мэр Москвы. Когда еще он им не был (хотя в это сейчас большинству москвичей уже трудно поверить), его утверждали на должность руководителя Мосгорисполкома на сессии самого демократического в мире Моссовета. Хитрые демократы каверзно спросили Лужкова: «А вы на какой стоите политической платформе?» (имелась в виду популярная тогда «демплатформа» в КПСС). Казалось, любой ответ: я за КПСС, за демократов, за «демплатформу» и т. д. — обеспечит кандидату мощный антирейтинг и фиаско на голосовании. Юрий Михайлович ответил гениально: «Я вообще-то стою на хозяйственной платформе», — и обеспечил себе избрание

Васнецов А. М. (1856-1933). Основание Москвы

Постпиар Долгорукого

Слава Берладника гремела в XII веке и умерла вместе с ним. Никакого постпиара.

Юрий Долгорукий ни делами, ни рассказами об этих делах или безделии ну вовсе ничем себя не прославил. И был бы по праву обречен на забвение, если бы не одна строчка в летописи. Первоначально — просто повезло невероятно. А потом действовал опять же пиар. Его образ так долго и так успешно используется при создании легенды Москвы, что любая попытка принизить значение Долгорукого воспринимается как кощунство и личные нападки на Юрия Михайловича.

Потому что весь PR российской столицы работает на личный PR Долгорукого.

А значит, князь Юрий всегда будет мудрым и деятельным основателем Москвы. Если провести опрос первых встречных на московской улице, так скажут сто из ста человек.

Андрей Боголюбский. Князь, который сместил центр Руси. Андрей. Киев, гуд бай

Отец Андрея Боголюбского, Юрий Долгорукий, дважды сумел овладеть Киевом, но оба раза мог усидеть в нем только на мечах своих суздальских воинов. Об отношении киевлян к Ростово-Суздальским «оккупантам» говорит тот факт, что когда в 1157 году Юрий умер (по-видимому, великого князя отравили свои же), всех его суздальцев тут же перебили. К тому времени Андрей Боголюбский был уже далеко.

Юрий намеревался передать ему киевское княжение, поэтому Ростов и Суздаль он отдал своим младшим сыновьям. Но Андрей оказался первым русским князем, которого Киев совсем не манил. Старая столица Русской земли была заключена в порочный круг из притязаний, интриг и тайных сговоров. Этот круг Андрей бескомпромиссно разорвал, чтобы устроить новую столицу.