Особенности национального похмелья

Спустя два месяца супружеская чета была отправлена в свою унылую Курляндию, но на следующий день, 9 февраля 1711 года произошло несчастье, на долгие годы омрачившее существование Анны Иоанновны. На первой же остановке в Дудергофе герцог Фридрих Вильгельм умер, и, как не без основания считают историки, с похмелья, ибо накануне позволил себе состязаться в пьянстве с самим Петром Великим.

***

Однажды за столом у архиерея монах, с поклоном подававший Петру Великому чарку анисовой водки, не удержался на ногах и облил государю все платье. Разгневанный Петр уже хотел «по-отечески приласкать» монаха (император, как известно, был скор на руку), но тот быстро нашелся:

– На кого капля, на кого две – а на тебя, государь, излилась вся благодать!

Петр Алексеевич рассмеялся и потребовал вторую чарку, которая и была ему с аккуратностью подана.

***

Во время коронационных празднеств по случаю вступления Анны Иоанновны на Российский престол в доме московского главнокомандующего князя Н. И. Салтыкова состоялся торжественный обед для большого количества гостей.

Любопытно письмо князя Салтыкова к графу Эрнесту Иоганну Бирону: «…обретавшиеся господа министры, генералитет, статские чины и дамы были столь шумны, что иных насилу на руках снесли, а иных по домам развезли. Однакож, по милости Божией, все окончилось благополучно…»

***

Известно, что фаворит Екатерины Великой граф Григорий Орлов был невоздержан во хмелю на язык. Однажды под влиянием Бахусовых даров (дело было в узком дворцовом кругу) граф принялся рассуждать о своем несомненно огромном влиянии в гвардии. В заключение, хватив уже совсем лишнего, Орлов громогласно заявил:

– Для нового переворота мне потребуется только один месяц!

(В 1762 году гвардия при активном участии братьев Орловых возвела Екатерину на российский престол.)

Воцарилась гробовая тишина, присутствовавшая Екатерина побледнела, и только гетман Кирилл Разумовский спокойно заметил:

– Возможно. Но мы бы повесили тебя за неделю до этого, пьяная морда. Поди проспись! – Опомнившийся Орлов немедленно последовал умному совету.

***

Один из лучших статс-секретарей Екатерины Великой невзрачный Александр Храповицкий имел объяснимую человеческую слабость – любил хорошо выпить. Надо заметить, что рабочий день императрицы начинался около 6 часов утра, когда та, выпив крепчайшего кофе, выслушивала доклады о текущих делах и диктовала ответы на многочисленные письма.

В связи с этим статс-секретарь, частенько кутивший ночи напролет, был вынужден для экстренного отрезвления звать лекаря и выпускать себе 2-3 чашки крови (в то время сие было радикальным средством от всех болезней, в том числе и для излечения похмельного страдания). Помощники Храповицкого заранее выясняли, в каком кабаке Санкт-Петербурга собирается пьянствовать статс-секретарь и рано утром высылали туда специальную коляску. Понятно, что времени на подготовку документов, в таком случае, не оставалось, и Храповицкий, обладавший феноменальной памятью, «читал» доклад наизусть по белому, неисписанному листу бумаги, который держал в дрожащих руках,

И вот однажды Екатерина приказала Храповицкому, в очередной раз уверенно «читавшему» по белым листам бумаги, подать ей записи для личного ознакомления. Побледневший статс-секретарь упал на колени и немедленно повинился:

– Помилуй, матушка-государыня, прости обман! Я недостоин милосердия твоего!

Изумленная Екатерина взглянула на чистые листы и невольно улыбнулась.

– Что сие значит, Александр Владимирович?

Храповицкий, отлично знавший, что немедленное и искреннее раскаяние получало всемилостивейшее прощение, объяснился:

– У Елагина на острове, всю ночь, виноват, праздновали. Я поутру еще пьян оказался и, для отрезвления, три чашки крови себе выпустил. Доклад же составил дорогой в коляске, когда везли меня с острова, а листы эти у камердинера взял…

– Ладно, Бог простит, – ответила Екатерина. – Поди же, вели написать доклад.

– Государыня! Дозвольте написать в Вашем присутствии – в канцелярии поймут, что я имел дерзость Вас обмануть!

– Спасибо, Храповицкий. Я вижу твою преданность, садись пиши.

При всем уважении к Суворову, преданность и верность престолу которого стояла вне сомнения, Екатерина II не очень любила приглашать фельдмаршала ко двору – известная острота языка Александра Васильевича нередко мешала ему удерживаться в рамках этикета.

На одном из обедов в честь очередной победы русского оружия в Европе, Екатерина, желая оказать внимание главнокомандующему, обратилась к тому со словами:

– Чем потчевать дорогого гостя?

– Благослови, государыня, водкой, – ответствовал Суворов.

– Прости, но что на это скажут придворные дамы, которые будут с тобой разговаривать? – заметила Екатерина Великая.

– Они почувствуют, что с ними говорит солдат.