Особенности национальной охоты

— Груди — во!.. — опять попытался показать нечто фантастическое Кузьмич.

— У наших таких грудей нет… — честно признался финн.

Сержант Семёнов бродил по поляне в поисках своего «уазика». Ему помогал Михалыч.

— Если машины нет, значит, уехали на задание… или за водкой… — вслух анализировал ситуацию Лёва Соловейчик. — Водки у нас много… Значит, поехали на задание…

Лёва вылез из-за стола и отправился доложить о своих выводах сержанту.

— Вас было двое в форме? А сейчас только ты один… — резонно заметил Лёва. — Что это значит?.. Это значит, что второй поехал на задание, но не за водкой… потому что водки у нас много!..

— Много? — заинтересованно переспросил Семёнов и немедленно прекратил поиски машины.

Важнее поисков была инспекция стола…

В полутьме покосившегося коровника орали тощие и грязные коровы. Раймо оторопело смотрел на их измождённые тела.

— Ты оглядись тут пока, я сейчас схожу кой-куда, поищу для тебя… — сказал Кузьмич по-немецки, показывая Раймо объём таза и грудей, которые он собирался искать.

— Я не хочу… — промямлил на немецком Раймо. — У меня желание пропало… И не было.

Он вдруг весь как-то обмяк. Кузьмич вовремя это заметил, подхватил его под руку и потащил куда-то в глубь коровника.

Когда Раймо открыл глаза, он находился за столом в маленькой комнатушке. Перед ним напротив сидели два Кузьмича и две молодые румяные девки внушительных объёмов. На столе стояла бутылка водки. Или две бутылки — Раймо уже ничего не соображал…

— Ой, смотри, кавалер очнулся… — хихикнула одна из молодух.

В глазах у Раймо Кузьмичи немного поплавали в воздухе и соединились воедино. Тогда он собрал остаток сил и спросил у единственного оставшегося Кузьмича:

— Боже мой, когда же мы пойдём на охоту?!

Хотя вопрос был задан по-фински, Кузьмич понял всё правильно.

— Скоро! Вот допьём, отдохнём немного — и на охоту… — пообещал он по-немецки.

Как ни странно, но чем больше Кузьмич вливал в себя алкоголя, тем лучше становился его немецкий…

Егерь протянул стакан с водкой Раймо. Последнее, что смог увидеть финн, было то, как Кузьмич одной рукой подносит стакан ко рту, а другой прижимает к себе молодуху… Затем всё куда-то понеслось, земля полетела навстречу, убегая из-под ног…

…земля полетела навстречу, убегая из-под ног орловца. Егерь что-то кричал, страшно выкатывая глаза. Он сорвал с себя шапку и показал ею на что-то впереди.

— Берегись! — вырвалось из него, когда он заметил матёрого. Тот бежал как-то боком, будто и не торопился вовсе.

Гон незаметно оказался совсем рядом с ними. Волк повернул к нему лобастую голову, мягким скоком пошёл дальше, плавно мотнув хвостом-обрубком. Орловец всхрапнул. Егеря качнуло в седле. Пришлось пригнуться к гриве коня, ловя носком потерянное стремя…

Из подлеска выскочила вторая свора борзых.

Следом из прозрачного орешника вылетели скопом конные; на первом, в смушковом полушубке, не было шапки — верно, сорвало в гоне через подлесок. Он зло срезал глазом, поворачивая своего коня за бегущей впереди сворой.

— Улю-лю-лю-лю! — хрипло заорал он, — лю-лю-му-ууу! Му-у-у!..

Раймо открыл глаза и увидел низкий грязный потолок. За хлипкой дощатой стеной, увешанной портретами киноартистов, надсадно мычали коровы… Он приподнялся на локте и осмотрелся. В комнате никого не было. На столе — чисто, только стоит крынка молока и лежит ломоть хлеба, прикрытый тряпицей. Раймо свесил ноги с топчана, на котором он лежал, дотянулся до крынки и жадно припал к ней губами — так, что мимо рта полились белые струйки… Он глотал, пока хватило сил, потом долго не мог отдышаться.

Через несколько минут он обнаружил, что крынка опустела. Оторвавшись от неё, Раймо увидел, что напротив него сидит давешняя молодуха и умильно смотрит, как он пьёт. Финн протянул руку и поставил пустую крынку обратно на стол. Вдруг он увидел, что, кроме майки, на нём ничего нет… Лицо его вспыхнуло, и он непроизвольно прикрыл причинное место руками. Молодуха заметила это движение и усмехнулась.

Раймо понял, что вчера что-то такое с ним было. Но что, как — это совершенно не отпечаталось в памяти.

Молодуха, кажется, чего-то ждала. Она молча сидела напротив финна, не проявляя никакой инициативы. Раймо стало стыдно. Он пошарил глазами в поисках своей одежды — и обнаружил, что деваха сидит прямо на его брюках, из которых торчит кончик трусов… Прикрывая срам простынёй, Раймо согнулся и, дотянувшись до штанов рукой, попытался выдернуть их из-под доярки. Так как формы у неё были куда как внушительны, ничего не получилось. Он дёрнул ещё несколько раз… Девица разочарованно хмыкнула и встала. Раймо вместе со штанами повалился на спину. Когда он снова обрёл вертикальное положение, её в комнате уже не было.

Он быстро оделся и вышел за дверь. Там находился рабочий отсек; рядами стояли коровы, суетились доярки. На него никто не обращал внимания.

— Кузьмич!.. — хрипло позвал Раймо. — Кузьмич?..

Ответа не последовало. Он, скользя ногами в зловонной жиже, пошёл к светлому пятну выхода. Перестав щурится от яркого дневного света, Раймо заметил неподалёку от коровника сиротливо стоящий милицейский «УАЗ».