Особенности содержания небожителей

Тело казалось непозволительно хрупким, как чашка тонкого фарфора, ноги – ватными, а кожа – содранной. Достаточно слабого удара, чтобы появился синяк. Чем больше в заклинателе силы, чем дольше он полагается на ци, тем беззащитнее становится, потеряв ее.

– Просто… убейте… – едва осознавая себя в потоке боли и в калейдоскопе навалившихся невзгод, попросил я у своего палача – главы пика Алых Знамен.

– А разве смерть – наказание? – Я не видел самодовольной кривой улыбки, но слышал ее в голосе главного обвинителя и ощущал буравящий взгляд черно-красных углей. – Смерть – избавление от страданий. Своеобразное вознесение, перерождение в духовную сущность. Разве можно ею наказывать?

Перед глазами все расплывалось, солнечное сплетение горело невыносимым жаром, опаляя изнутри. Мне было не до высокопарных речей, но…

– Слишком… – сумел выдавить я.

Действительно, разве не слишком жестоко? Медленно умирать в течение многих месяцев, вбирая все болезни, которые никогда не затронули бы заклинателя. Изнывать от приступов и судорог нехватки ци.

– Ты и впрямь думаешь, что лишение золотого ядра – единственное наказание? – Голос раздавался совсем рядом, но я едва различал слова. – Мои услуги по запечатыванию стоят дорого. И раз старики не выделили мне и ланя, заплатишь ты. В последнее время в мире смертных появилась новая мода: продавать низвергнутых. Конечно, обычно на помост попадают самоучки-недозаклинатели, в крайнем случае, проштрафившиеся или предавшие наставника ученики… Но кого теперь это волнует? Вряд ли старейшины заме…

Какие долгие и многосложные речи. Ослабленное и лишенное ци тело не выдержало – я потерял сознание.

В следующий раз я очнулся в повозке. Она тряслась и скрипела, до меня доносился звонкий цокот копыт. Нос уловил запах изысканной еды, и желудок свело болезненным спазмом.

– Даже интересно, кто тебя купит. И для чего. – Палач говорил обыденно, будто беседовал со мной о погоде. – Богатая вдовушка – как красивого и престижного питомца на подушечку – или старый извращенец, любитель юной плоти. На пару ночей тебя хватит, а дальше сладострастцу и не надо, таким быстро наскучивают дорогие игрушки. Не повезло тебе. Богатые женщины любят постарше и покрупнее. Ты же рано перешел на уровень бессмертных, ах, какой талант… был.

– Мне все равно, – ответил я и понял, что это мои последние слова в мире бессмертных. Но правдивые. Я уже умер, какая разница, что будет с этим телом дальше?

Голос палача, запах трапезы, тряска и пыль – все стало уплывать в серую дымку небытия. И я с облегчением позволил себе провалиться в беспамятство вслед за ней.

Увы, навсегда остаться за серебряной гранью мне не дали. Сначала рабский барак у рынка, потом помост – где я должен был иметь «товарный вид». А значит, находиться в сознании. Под нос сунули отвратительно пахнущую бутылку, и от вони глаза непроизвольно раскрылись.

Мало того, запах оказался настолько пробивающим, что пришлось сморгнуть слезы.

– Хм, давайте его вуалью прикроем, достопочтенный господин небожитель, чтобы подогреть интерес толпы.

Чьи-то шершавые пальцы провели по скуле, и я еле удержался от желания отшатнуться. Нет… я уже решил… мне все равно. Пути назад нет.

– Я рассчитывал отвезти его на элитный рынок в столицу, где есть надежные посредники, которые знают, как преподнести покупателям подобный товар. Но поскольку, достопочтенный торговец, срочные дела призывают меня вернуться на пик, я обременяю тебя этой работой. Делай, как считаешь нужным.

Гул в ушах стал оглушающе сильным, звуки внешнего мира пробивались к сознанию с трудом. Голос палача исчез, остался торговец и…

…меня выставили на помост и продали. Все, что я вычленил из какофонии звуков, – звонкий мальчишеский крик. Чем-то он напоминал возгласы младших учеников и вызвал приступ горькой ностальгии.

«Значит, старый сладострастец мне не грозит», – только и успел подумать я, прежде чем тело вновь попыталось умереть. Если бы я знал… насколько все хуже, постарался бы раздробить кости, упав с проклятого помоста и приложившись виском о камень!

Я думаю, что почувствовал бы меньшее унижение, купи меня любительница молодого мяса. Тогда меня не стали бы перекидывать через плечо и бежать, мотая, как куль с рисом. При этом шум молодых голосов не стихал, кровь приливала к голове, отчего в затылке заломило просто нестерпимо.

Яркость женских одежд, новые сумбурные разговоры и, наконец, кровожадное лицо девушки, сверкающей скрытым оружием в ладонях. Меня продали теневой гильдии? Зачем убийцам низверженный заклинатель?