Особенные дети

И он показал. Повернулся ко мне, обвёл подушечками пальцев овал моего лица, завёл волосы за ухо. Коснулся моих губ, сначала трепетно-нежно, затем уверенней, настойчивей. Его руки прижимали меня всё крепче, а поцелуй становился всё глубже, интимней. Он гладил мою напряжённую спину, затем смело опустился на ягодицы. Я чувствовал его горячую ладонь сквозь тонкую пижамную ткань. Немного поколебавшись, он накрыл рукой мой возбуждённый член. Я не смог сдержать шумного выдоха. Одно это движение едва не заставило меня кончить. Это было волшебно, когда его рука касалась меня там. Он не торопился, я просто чувствовал его жар, его дрожь, которая передалась каждой клеточке моего тела. Описать это словами почти невозможно. Восхищение, смешанное с опасением, удивление от того, что человек может ощущать такое буйство наивысших эмоций, которые поглощают его, оставляя после себя нечто неизведанное. Очарованный и восторженный новизной чувств, оголившей все мои нервы, я забыл обо всём на свете. Для меня остался только Руслан, его руки, его тепло и бесконечное блаженство. Он касался моего члена сквозь пижаму, а я кусал его губы в ответ, понимая, что я на грани и ещё капелька и сил сдерживаться не останется. Руслан этого и добивался. Он легко сжал мою плоть, когда она запульсировала, и я стремительно кончил, вжимаясь в его руку.

Мы оба тяжело дышали, но я понимал, что он не получил разрядки. Стоило мне потянуться к его члену, как он остановил меня:

- Нет, малыш, нет…

- Почему?..

- Не сейчас, не так… Ты дрожишь, - он прижал меня к себе ещё сильней.

Простое и безмятежное счастье окутало меня словно вуалью. Под стук его сердца, оказавшегося так близко, я уснул.

***

Где-то в степях России

Работодатель позвонил. Точнее, не он, а, скорее всего, та усталая женщина, его помощница. Сказала приезжать. Снять раздражение помогла медитация. Дорогу скрасил привычный джаз.

- Почему так долго? – накинулся на него профессор. – Почти полгода!

- Я ищу, - просто ответил Кот. Другие не смогли за десятилетие.

- Ищешь?! Ты понимаешь, что он нужен мне срочно! Каждая минута промедления приближает меня к катастрофе!

Голос профессора срывался. Кот был невозмутим. Он знал, что делает всё, что может.

- Сколько тебе ещё нужно времени?

- Сложно сказать, - начал мужчина, но его насмешливо перебили:

- Сложно делать то, что я делаю! Сложно избавлять мир от рака! Сложно затормозить старение! А не найти какого-то мальчишку.

- Я работаю.

- Работает он… - Профессор зловеще звякнул чем-то металлическим в полутьме. – У тебя ещё полгода. Если не найдёшь за это время, то… Будешь моим новым экспериментом.

Глава 8

Проснулся я резко и неприятно. Просто подскочил и замер на кровати, не понимая, где я и что здесь делаю. Руслан поднял глаза от своего любимого ноутбука:

- Доброе утро.

- Доброе, - в окно светило яркое солнце. - Сколько времени?

- Почти полдень.

- Ого.

Руслан вежливо улыбнулся и вернулся к своим делам. Я потянулся и тут же ощутил кое-что неприятное: пижамные штаны прилипли к паху. Ткань просто приклеилась к коже и клеем послужила сперма. Пока он не заметил, я пулей пронёсся в ванную, заперся и минут тридцать приводил себя в порядок. Даже волосы вымыл.

На кухне меня ждал самый ужасный завтрак в мире. Овсяная каша. Даже мама знает, что я её не ем. Как впрочем, и все виды каш. Особенно пылкую ненависть я питаю к манной каше. Я раздумывал как бы осторожней сказать Руслану о своих кулинарных предпочтениях. Человек старался, кашу варил. Вроде как и не удобно отказываться. Но я не могу это съесть. Я сел на стул перед тарелкой. Руслан сел напротив и выжидательно на меня посмотрел.

- Эм, - решился я, - знаешь, я должен был тебе сказать раньше, но я не ем кашу. Никакую. Прости.

- А сегодня съешь, - обезоруживающе улыбнулся он.

- Э-э, я не могу.

- Можешь.

- Нет.

- Не советую спорить со мной с утра.

- Руслан, но я действительно не могу, - пытаюсь воззвать я к голосу разума.

- Нет такого слова «не могу», есть только «не хочу». Так что бери ложку и ешь кашу.

- Но зачем ты меня заставляешь? – было обидно и непонятно.

- Потому что никто тебя не заставляет ничего делать и это пагубно отражается на твоём воспитании? Потому что я хочу, чтобы ты съел эту чёртову кашу? Потому что это не самый плохой завтрак из возможных? Или ешь, или проваливай.

Я сидел поражённый его внезапным выпадом. Руслан слов на ветер не бросает. Он сидел ровно, ничем не выражая свою злость, разве что свою ложку погнул. Я набираю немного вязкой, остывшей массы и кладу в рот. Ничего не чувствую, кроме горечи. Он смотрит. Снова набираю каши и отправляю в рот. Меня сейчас стошнит. И я не вру. Под его пристальным взглядом съедаю ещё немного каши, давлюсь и срываюсь в туалет. Меня действительно тошнит. Этой мерзкой кашей. А Руслан равнодушно смотрит, прислонившись к стене. Я медленно чищу зубы. Плохое утро. Почему нельзя просто съесть бутерброд? Почему нужно устраивать из этого проблему?

- Успокоился? Пошли завтракать.

Мне показалось, что я ослышался. Не может он быть таким жестоким.