Особенный. В твоих руках

Эти два дня много думала. Не видеть его месяцами, встречаться тайно в каких-то азиатских странах, продолжать обманывать маму, жить двойную жизнь… Это будет непросто, но я готова. Я не просто не хочу его терять, я этого до ужаса боюсь.

Чай уже заварился, булочки остыли, а Макс все болтает. Теперь он шутит, смеется со своим далеким собеседникои или собеседницей. Разговор вышел из деловой плоскости, но никак не закончится. Одну из шуток о старых пердунах в правительствах я понимаю и радуюсь, что не совсем тупая.

Нарезаю кубиками сыр, поливаю его медом и смеюсь тихонечко себе под нос. Мне с первого дня интересно с этим наглым австралийцем, мне с ним во всех смыслах хорошо. Если б не его фиктивный брак, все было бы просто идеально.

В квартире становится тихо.

Я достаю и ставлю на стол чашки, когда Макс заглядывает на кухню и присвистывает:

— Ох ничего себе!

У меня улыбка на все лицо. Это мой первый завтрак для него после тех шедевральных оладушков, которые жарила здесь, кажется, сто лет назад.

— Как долетел? Я принесла булочки, нашла в холодильнике сыр. Ты же голодный?

— Еще какой! — Макс проводит по мне взглядом, тоже улыбается. — От такой сладкой первокурсницы ни за что не откажусь.

Он на меня надвигается, я хихикаю и пячусь.

— Не знала, что в Австралии питаются людьми. Или это только миллионерам позволено?

— Им много что позволено, но я такой себе миллионер, из бедных, — отшучивается Макс.

Он не из тех, кто кичится богатством. Свой первый миллион считает жалким, у него грандиозные цели, деньги в которых — лишь инструмент.

— Такой себе, согласна. Даже на штаны не хватает, — прыскаю, оглядывая его с ног до головы.

Прикид у него чумовой: снизу кеды и трикотажные шорты, сверху идеально отутюженная белая сорочка для важного онлайн-собеседника. Или все же собеседницы?

Макс подходит почти вплотную. Руками не трогает, глазами пожирает. Я себя очень сексуальной чувствую под этим его взглядом.

— Ты с кем сейчас разговаривал? — прищуриваюсь. — Хорохорился прям, шуточки шутил…

— С главным инвестором новой фермы. Классный мужик. Простой, несмотря на свои даже не миллионы, а миллиарды.

— То есть ему на штаны хватает? Познакомишь нас?

— Ни за что! Вдруг ты меркантильная и сбежишь к нему от меня.

— Он высокий синеглазый шатен с улыбкой бога, у него крутая татуха и в тех самых штанах восемнадцать сантиметров?

Макс улыбается и качает головой:

— Что у него в штанах — я не в курсе. Но ему за пятьдесят, он не высок и слегка лысоват.

— Тогда у него нет шансов, — развожу руками.

Доронин смеется и сгребает меня.

— Соскучился, — выдыхает в шею. — Капец, как по тебе соскучился. Сожрать готов! Где ты взяла эту развратную юбку?

— Купила вчера. Специально для тебя. Ее можно не снимать.

— Ты сейчас договоришься, Лиза, — предупреждает грозно, прикусывая щеку.

— И что ты мне сделаешь?

— Трахну прямо на столе, — отвечает абсолютно серьезно.

Между ног от его слов горячо становится. Я превращаюсь в извращенку, это побочный эффект Максомании.

— Ты мне снился сегодня, — шепчу, сминая пальцами гладкую ткань его рубашки.

— Сон был эротическим? — его голос понижается, руки спускаются и задирают юбку. Я мотаю головой. — Порнографический? — он резко сжимает мои ягодицы.

— Мы просто целовались! — смеюсь.

— Как это — просто?

Макс отстраняется и резковато обхватывает рукой шею. Смотрит в глаза ровно секунду, но мне ее хватает, чтобы вспыхнуть.

Его губы впиваются жадно, язык вторгается нагло и глубоко. Неожиданно очень. Я бы вскрикнула, но не могу. Отвечаю. Губами, руками, телом… Каждой клеточкой своей отвечаю Максу.

Безумно соскучилась! Безумно его люблю!

— Примерно так целовались?

Он отпускает мои губы, но не шею. Ее держит и поглаживает.

То ли от счастья, то ли от нехватки кислорода в глазах узоры, как в детском калейдоскопе. Радостные и цветные, а по телу тепло волнами. Я тянусь губами:

— Не успела сравнить.

Макс сжимает меня в объятиях и снова целует, еще жарче. Я дурею от его напора. Хаотично трогаю спину, плечи, шею… Возбуждаюсь так быстро, что дрожу.

Его руки снова под юбкой, пальцы ласкают. Нежно, в то же время настойчиво. Калейдоскоп быстрее крутится, узоры мелькают. Страсть бывает разной, сегодня она яркая. Накрывает сумасшествием, уже знакомым, не пугающим.

— Сладкая, красивая… девочка моя, — хрипит Максим, влажно зацеловывая шею. — Хочу тебя, сильно.

Нас трясет синхронно, мы на грани. До дивана не дойдем, до спальни — и подавно.

— Трахни меня. Прямо здесь, — прошу дерзко.

Не смущаюсь нисколечко. Это во мне похоть говорит, концентрированная до острой нужды, до адской жажды. Утолить ее — способ один.

Макс меня разворачивает, нажимает рукой ниже лопаток. Я упираюсь в стол животом, прогибаюсь. Чувствую, как кружево сползает по бедрам и остается в области коленей.