Замерзая, качался фонарь у подъезда.Полицейский курился мохнатой свечой…А небо сияло над крышей железной,Над снегом, над черной кривой каланчой.Скучала в снегу беспризорная лошадь.В степи, надрываясь, свистел паровоз.О Боге, о смерти хрустели галоши.Арктической музыкой реял мороз.IV. «Бездомный парижский ветер качает звезду за окном…»
Бездомный парижский ветер качает звезду за окном.Испуганно воет труба и стучится в заслонку камина.Дружелюбная лампа дрожит на упрямом дубовом столеВсем бронзовым телом своим, что греет мне душу и руку.Сжимаются вещи от страха. И мнится оргеевским сномЛатинский квартал за окном, абажур с небывалым жасмином,Куба комнатного простота нестоличная — и в полумглеЗаснувшая женщина, стул, будильник, считающий скуку.V. «Отойди от меня, человек, отойди — я зеваю…»
Отойди от меня, человек, отойди — я зеваю.Этой страшной ценой я за жалкую мудрость плачу.Видишь руку мою, что лежит на столе, как живая —Разжимаю кулак и уже ничего не хочу.Отойди от меня, человек. Не пытайся помочь.Надо мною густеет бесплодная тяжкая ночь.Кишиневские похороны