Особняк

Он чувствовал, что лучше посидеть молча. Она сейчас была похожа на лань, наблюдающую за собакой. Если он издаст хоть звук, хоть чуть-чуть шевельнется, она унесется прочь, убежит от него. Убежит в Чикаго, будет жить со свой сестрой, вычеркнет его из своей жизни, и на этот раз он не сможет ее вернуть.

О боже, те месяцы, что ее не было с ним, оказались самыми худшими в его жизни. В его памяти оставались огромные белые пятна, целые дни и недели, которые он жаждал вспомнить, но не мог; его руки были покрыты шрамами, которые, должно быть, появились примерно в то время. Он помнил лишь, как падает в бездну, из которой ему нет никакого смысла выбираться. Билли пытался покончить с собой, это правда. На несколько лет его поглотили бухло, наркотики и вечная злоба. Он получал работу в одной IT-компании за другой, пытаясь пробиться наверх с самого низа пищевой цепи, пока его не уволили с последней должности, – это был уже третий раз, когда он отключился, напившись, и заблевал рабочее место. А когда его попытались растолкать, он так сильно избил своего менеджера, что беднягу госпитализировали, – и после этого Билли уже не смог найти работу программистом. Эмили простила ему все, даже обвинения в домогательстве от этой стервы из XNerdant[44], но в тот последний день на последней работе программистом он вернулся домой все еще пьяный, со своими жалкими пожитками и кровоточащими костяшками. Билли зашел в кабак, чтобы выпить пару стаканов, и купил две дорожки кокса на последние деньги, а когда наконец добрался до дома, то увидел на ее лице разочарование при взгляде на коробку с вещами из офиса. Ему не понравилось, как она смотрит на него.

Билли ничего не смог с собой поделать. Он просто хотел, чтобы она отвернулась.

Это была случайность.

Он не хотел так поступать.

Билли сделал это неосознанно, будучи не в себе из-за кокаина и бухла.

Он не хотел делать ей больно.

После этого инцидента она уехала на три месяца, и все же ему каким-то образом удалось остаться в живых. Сестра и зять Эмили заплатили за реабилитацию – он всегда задавался вопросом, все ли она рассказала Бет, – а когда он вышел оттуда, Эмили к нему вернулась.

Билли сомневался, что сможет пройти через все это снова. Он не был уверен, что у него получится жить без Эмили.

Билли сидел тише воды ниже травы, боясь даже дышать.

Она моргнула.

– А что, если ты не сможешь это запустить?

– Ее.

– Ее?

– Не это, а ее.

– Ладно. Что, если ты не сможешь ее запустить?

– Тогда мы просто уедем. Уедем с оплаченными долгами по кредитным картам и деньгами на банковском счету. Мы сможем начать все заново там, где ты пожелаешь, – Билли положил телефон обратно в коробку. – Можем переехать в Чикаго, поближе к твоей сестре.

Эмили состроила гримасу. Он знал, что дело не в сестре и племянницах, а скорее в близости Чикаго к Канзас-Сити.

Билли продолжил:

– Или можем сделать так, как ты всегда мечтала. Выберем остров на Карибах или в Южной Америке. Поедем на Коста-Рику, Каймановы острова, Кюрасао или в какое-нибудь другое место, где можно плескаться в тепленькой водичке. Откроем кофейню. По утрам будем нырять с маской и ластами, днем подавать кофе, а вечерами ужинать на пляже.

Эмили подалась вперед, упершись ладонями в диван.

– О-о-о. Продолжай. Люблю, когда ты говоришь непристойности.

– Мы будем продавать печенье и кексы и дадим местечку какое-нибудь ужасное название-каламбур, типа Кофе-Каба́на, Зерна на пляже или Эспресс-Йо! – Она рассмеялась и поползла вперед, практически сев ему на колени. – И мы сможем создать семью.

Она остановилась.

– Создать семью?

Билли замолчал. Это была провокационная фраза. Создать семью для нее всегда значило только одно: «Мы готовы создать семью?», «Думаешь, нам пора это сделать?», «Мы когда-нибудь этим займемся?» Эмили перестала задавать эти вопросы, когда стало невозможно игнорировать то, насколько ухудшились их дела из-за его алкоголизма, но теперь она снова об этом задумалась. И Билли видел, как на ее губах застыл немой вопрос. Он практически вырвался у нее, когда Билли достиг годовой отметки трезвой жизни, и Эмили была готова задать его, когда он приблизился к отметке в два года. Создать семью.

Завести детей.

– Если все сработает, мы будем богаты. Но даже если я не смогу починить Нелли, если не смогу запустить ее, у нас не останется долгов и будет достаточно сбережений, чтобы поселиться на каком-нибудь тропическом острове. Мы будем варить кофе, стареть вместе и сможем создать семью.

Если. Не было никаких «если». Он знал, что сможет отладить Нелли.

– Мне нравится мысль о создании семьи, – сказала она. – Как думаешь, когда мы сможем начать пытаться… – она наклонилась еще ближе к нему, – создать… – еще ближе, – семью?

Эмили наклонилась совсем близко и поцеловала его, сперва нежно, слегка коснувшись его губ своими. Кончик ее языка слегка тронул его зубы. Билли взял ее лицо в свои руки. Она оторвала ладони от дивана и скользнула ими ему под футболку.

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.