Особняк на Трэдд-стрит

Я подняла руку и покачала ключом от двери; свет уличных фонарей отразился от металла, словно от маятника гипнотизера.

– Ну как, готовы? – спросила я, вставив ключ в замочную скважину и повернув его.

– Вперед, – тихо сказал Джек.

К нашему удивлению, дверь открылась легко и свободно. Быстро войдя внутрь, я провела руками по стене и вскоре щелкнула выключателем. Все вокруг тотчас залил желтый свет, чему я была несказанно рада. Я удивленно огляделась. Похоже, миссис Хулихан в мое отсутствие не сидела сложа руки. Песок и пыль, которые покрывали буквально каждую поверхность, были убраны. Теперь меня окружали лоснящееся дерево, сверкающее стекло и отчетливый запах паркетной мастики.

– Кстати, уже не холодно, – заметил Джек.

– Думаю, он знает, что мы его не боимся. И что Луиза рядом.

Мы оба устремились в гостиную, где напольные часы пробили полчаса. Здесь мы включили свет везде, где только обнаружили выключатели, изгоняя из дома зловещую темноту. Подойдя к боковому окну, я вгляделась в ночь, туда, где стоял дуб, но ничего не увидела. Однако я знала, что они там, чувствовала, что они смотрят и ждут. Вот только чего? Этого я не понимала…

– «Cerca Trova», – произнес Джек. Он стоял перед часами; стеклянная дверца над циферблатом была открыта. – Я так и знал, что где-то уже видел эти слова раньше. Вот они – на одном из сигнальных флажков. А забыл потому, наверно, что они плохо различимы.

Я подошла и встала с ним рядом.

– Эти слова были в первом письме Невину. Как говорится, ищите и обрящете.

– Но мы изучили каждый дюйм этих часов. Я даже нашел потайное отделение. – Джек на мгновение задумался. – Значит ли это, что они исчезли, эти три недостающих бриллианта, еще до того, как Роберт нашел тайник?

– Не знаю. И не узнаем, если не разгадаем шифр.

Задумчиво нахмурив лоб, Джек продолжал смотреть на циферблат. Я уже была готова предложить подняться наверх и лечь спать, когда услышала царапанье карандаша по бумаге. Или скрежет ногтей по пластмассе.

– Слышите? – спросила я.

Джек кивнул.

– Мыши?

Я покачала головой.

– Нет. Термиты – да. Грызуны – нет.

Я перешла туда, где звук был как будто громче. Он исходил от стены рядом с часами, где длинные шторы ранее закрывали ростомер Невина. Теперь он был под тонким листом плексигласа. Стоило мне опуститься перед ним на колени, как царапанье прекратилось. Скользя глазами снизу вверх, я пристально вглядывалась в отметки на стене в поисках чего-то необычного, пока мой взгляд не достиг самой верхней точки. У меня тотчас перехватило дыхание. Там аккуратным почерком Луизы были написаны буквы МЛМ. Мой любимый мальчик.

Я выпрямилась, чувствуя, как тревожно стучит мое сердце.

– Джек, что Роберт сказал в том первом письме Невину? Что-то о его матери. О том, как она его называла.

– Да. «Помни, как тебя называла твоя мать». Почему? Как вы думаете?

– Мой любимый мальчик – так она его называла, помните? Это написано прямо здесь, на стене.

Опустившись на колени, я вытащила блокнот, почти полностью исчирканный неверными ключевыми словами, и открыла новую страницу. Затем быстро записала буквы алфавита, а прямо под ним – слова «МОЙ ЛЮБИМЫЙ МАЛЬЧИК» и прошлась по всему алфавиту от начала до конца, избегая повторения каких-либо букв.

Джек опустился на колени рядом со мной и начал повторять мне последовательность из тридцати двух латинских букв, которую мы оба запомнили путем неоднократного повторения шифра часов. Записав их в строчку, я глубоко вздохнула и, глядя на лист блокнота, одну за другой начала заменять их буквами из нового ключевого алфавита.

Посмотрев на то, что получилось, я прочитала фразу вслух:

– В полночь звезды сверкают, как бриллианты.

Мы с Джеком посмотрели друг на друга.

– О, боже, – пробормотала я. Как по команде, мы оба вскочили на ноги и бросились к часам.

Джек снова открыл циферблат.

– В полночь… – Он повернулся ко мне. – Помните фотографии с того рулончика фотопленки? На одном снимке обе стрелки напольных часов указывают на двенадцать.

– Но мы оба не раз были в этой комнате в полночь, и ничего не произошло. – Я попыталась подавить разочарование. – Как вы думаете, а не проще ли сдвинуть обе стрелки на двенадцать и посмотреть, что произойдет?

Джек бросил взгляд на часы.

– Сейчас чуть больше одиннадцати. Не хочу делать ничего такого, что могло бы изменить то, чему суждено случиться. Может, лучше разойдемся по своим комнатам и встретимся здесь в полночь?

Я кивнула – его осторожность была мне понятна, но полностью обуздать свое нетерпение я не смогла.

Мы взяли наши сумки. Джек позволил мне нести сумку с логотипом «Доры-путешественницы». Он наверняка подумал, что я выбрала именно ее, потому что в ней лежал бриллиант. На самом же деле причина скорее заключалась в письмах и в последних словах отца, обращенных к сыну, которые тот так никогда и не прочел.