Особняк самоубийц

В беспамятстве от охватившего ее ужаса Марфа пробежала метров сто, завернула за угол и только тогда остановилась и перевела дух. Сползла на корточки и замерла. Во дворе было темно, но Марфа различила две чернеющие тени, отделившиеся от запасного входа особняка. Неизвестные пересекли двор и исчезли в противоположном от нее направлении.

Подождав минут двадцать, Марфа с бьющимся сердцем вернулась к двери черного хода. Подергала ее, дверь оказалась заперта.

Дрожащими руками Марфа набрала номер телефона Нади, но ей никто не ответил. Шестым чувством Марфа понимала, что Наденька уже никогда не ответит. Какая-то страшная усталость, жуткая пустота навалилась на нее, хотелось выть от дикого отчаяния. В подсознании отчаянно билось: «Нади больше нет. Нади больше нет…»

Ощущение опасности шевельнулось в ней лишь тогда, когда она услышала приближающиеся шаги.

Вскочив, Марфа помчалась подальше от дома Барятьевых к шумному проспекту, где можно было затеряться среди людей и забыть этот кошмар хотя бы на время.

Приехав домой, она первым делом хотела позвонить в полицию. Но не сделала этого.

«Все равно уже поздно, — подумала она. — Наде уже не поможешь, а меня потом затаскают по судам и следователям. Да и убийцы могут до меня добраться».

Тело хозяйки обнаружили на следующий день ее помощницы по хозяйству, вернувшиеся с хозяйской дачи. Надя отправляла их подготовить дачу к выписке Альберта из больницы. Они нашли Надежду на чердаке, женщина болталась в петле.

Марфу тоже вызывали к следователю, но она была как во сне и автоматически отвечала на все вопросы. Ее состояние списали на потрясение от смерти подруги и не обратили на ее сильнейший стресс должного внимания.

После смерти Наденьки Марфа осталась совершенно одна. Только сейчас она поняла, что подруга значила для нее. Плакать Марфа не могла, все омертвело внутри ее, глаза были сухие до рези, и трудно было выжать хоть одну слезинку. Внутри же, в месте, где должно находиться сердце, жгло и пекло безжалостно. Вместо сердца там царила безлюдная пустыня, где не было места ни жизни, ни чувствам.

Только во время похорон она на мгновение ожила, у нее сильно сжалось сердце, и хлынули слезы при виде маленькой, худенькой, жалкой, всеми покинутой Наденьки.

Небольшая траурная процессия, завершаемая жадными до сенсаций журналистами и телевизионщиками, брела за гробом по заросшему кладбищу.

У могилы сняли крышку гроба для прощания, и вдруг пошел дождь.

Капли дождя попали на лицо Наденьки, и Марфе показалось, что умершая плачет. Это было настолько живо, что Марфа от внутренней боли вскрикнула.

Бросив в могилу прощальную горсть земли, Марфа немного постояла и пошла к машине.

Чтобы прилично похоронить подругу, Марфе пришлось собирать деньги по знакомым, друзей у Нади, кроме нее, не оказалось, и она собрала сущие копейки. Байзюк наотрез отказался дать денег жене на похороны подруги, и Марфа продала свой перстень.

От Барятьева скрыли смерть жены, но, несмотря на это, ему вдруг непостижимым образом стало хуже. Альберт пришел в сильное беспокойство и требовал, чтобы срочно пришла Наденька, врачи отводили глаза, не зная, что сказать. Внезапно он перестал спрашивать о жене и молча заплакал.

К вечеру того же дня Альберт Барятьев впал в кому и вскоре умер.

Марфа пришла с большим букетом цветов в театр проститься с Альбертом и всплакнула. Было больно, вспоминались совместные с Наденькой и Альбертом счастливые, яркие дни, живой музей, балы, встречи. Марфа невольно улыбнулась. Теперь Наденька навсегда со своим любимым Альбертом, навечно!

Альберта похоронили рядом с женой. Над их могилами поставили два деревянных креста.

На сорок дней Наденьки Марфа съездила на кладбище и положила на могилы супругов алые розы. Постояла, погрустила и поехала в свой любимый ресторанчик.

В ресторане она столкнулась с охранником мужа Вадимом.

— А ты что здесь делаешь? — изумилась Марфа.

— Зашел поесть, — ответил парень.

— Не хило, — усмехнулась Марфа. Ресторанчик был не из дешевых. — Так, может, мне компанию составишь? Помянем мою подругу, сегодня ей сорок дней.

— Да запросто, — согласился Вадим.

Они устроились за столиком и, пока ждали официанта, тихо переговаривались.

— А что случилось с подругой? — поинтересовался Вадим.

— Повесилась, — вздохнула Марфа.

— Так ее что, не отпевали?

— Отпевали, — обиделась Марфа. — Она крещеная была.

— Но она же самоубийца, а самоубийц не отпевают, — не унимался Вадим.

Марфа не стала посвящать Вадима в то, что уговорила священника отпеть Наденьку, пояснив, что сердцем чувствует, что покойная не накладывала на себя руки. И священник пошел ей навстречу, Наденьку отпевали, правда, каким-то особым образом, но отпевали. Она пожала плечами.

— Думаю, ты не прав, видимо, самоубийц отпевают, но специальными молитвами.

Подошел официант и принес закуски, воду и вино.

Вадим в предвкушении потер руки.

— Я голодный, как зверь.

Марфа подняла бокал с вином.

— Давай помянем рабу божью Надежду.

Молча подняв бокал, Вадим выпил и принялся за закуску.

— И с чего она вдруг решила уйти из жизни?

Помрачнев, Марфа вздохнула: