Особо одарённая особа (Дилогия)

— Извините, не туда попала, — выскользнула за дверь и тупо уставилась на номерок. Это что же, какой-то нахальный первокурсник занял нашу уютную комнату? Разозлившись на такое самоуправство, я с грохотом отворила дверь и заорала: — Это произвол! — намереваясь повыкидывать вещички непрошеного жильца вон. Ухватила со стены саблю, но тут взгляд зацепился за надпись на клинке «Воеводе Лаквиллскому Всеславу Крутояровичу за беспримерную храбрость». Тут на меня сзади с визгом кинулись и повисли, целуя в ухо. А от порога я услышала насмешливый голос Алии:

— Ты с ней поосторожней, подруга! Она сейчас тебя за свой царский летник саблей рубать будет. Ишь, разоделась как королевишна!

Мы бросились обниматься и, перебивая друг друга, делиться новостями и радоваться встрече. Лейя навезла два сундука обнов, норовила выпотрошить сундуки и показать каждую обнову в отдельности, а Алия рассказывала, как пряталась по всей Белокаменной Крепости от батьки, которому донесли-таки о ее подвигах в Школе. За пьянство он ее выпорол (я еще раз порадовалась, что не поехала вместе с ней, а то бы попала под горячую руку), а за прочее произвел в чин богатырки, загрузил целый обоз барахла и самолично доставил его в Веж, даже саблю именную пожаловал.

— Ой, каким гусем он тут ходил, пока твоих эпсов не увидел!

— И че? — спросила Лейя.

— Да ниче! Папа-то у меня орел, а вот бояре с лица сбледнули, махом домой убрались. А навстречу им лорды вампирские попались, так они так живо коней погонять начали, все за сабельки хватались да меня благословляли. Я аж прослезилась.

Мы похихикали, живо представляя все это, и тут я вспомнила по главное — про первокурсников.

— Как наши новенькие? — поинтересовалась я. — Привыкают?

— У-у! — заголосили обе подружки. — Мелкие, подлые, нахальные!

Лейя сузила глазки, став похожей на крота, и зашипела:

— Захожу в столовую, никого не трогаю, симпатишного такого таракашечку кидаю в миску новенькой, а этот тараканище — бац! — всплывает у меня, за время всплытия, разъевшись ну просто как боров! Ну, я его обратно, швырк! А он опять у меня! И вообще, полная миска этой противной живности, плевков, шелухи от семечек. Я, конечно, взгрустнула, ну, и от избытка чувств надела эту миску на голову подлой мелюзге! И знаешь, кого наказали?

— Тебя? — Я сделала изумленный вид.

— А то ж! — поддакнула Алия.

А с Алией получилось уж совсем нехорошо. Девица шла и просто от хорошего настроения и, желая выказать свое благорасположение, отвесила плюху недостаточно расторопному шуликуну, [17]и надо же такому было случиться, что поганец оказался не один. Навалились толпой, как собаки на медведя, повалили девицу на пол и отвесили столько плюх, что в глазах потемнело. Хуже всего, что когда на шум из кабинета вышел Феофилакт Транквиллинович, никого, кроме Алии, тузившей одинокого малорослого шуликуна, в коридоре не было, и досталось…

— Тебе? — опять не поверила я. — Нет, с этим надо что-то делать.

— Давайте устроим им темную! — радостно завопила мавка. — Ночью кирпичиком по голове шмяк!

— Мелко и недостойно, — возразила я, а в голове, отдохнувшей от измышления всяких пакостей, сразу зашевелились свежие мыслишки. — Говоришь, нагленькие, богатенькие? Кстати, что по этому поводу думает пресветлая голова моего сиятельного лорда Аэрона?

— Их сиятельное упырство на днях наведывались на женскую половину, — сообщила, ухмыляясь, Алия.

— Надеюсь, поплакаться у двери моей комнаты о своем одиночестве? — с надеждой спросила я, снимая летник.

— Как же! Новым девкам плакался о своей возмутительной свободе и нахально строил глазки.

— И снял колечко, — с удовольствием наябедничала мавка.

— Ах, колечко снял! Мы будем мстить ужасной местью.

Алия, фыркнув, призналась:

— Я поинтересовалась: у него растут рога или это просто перхоть?

— А он?

— Сверкнул глазами и попросил не мешать ему развлекаться, пока не приехала благоверная.

— Ага, он меня уже и благоверной называет?! — Почему-то именно это слово взбесило меня окончательно. — Ну, тогда пощады не будет!

Я вытащила из нового секретера листы тонкой дорогой бумаги, лебединое перо и, хмыкнув:

— Ну мы прям князья, — задумалась. — Нет, мелко. Царевишны!

— И нацарапала: «План превращения богатых в бедных, униженных в возвеличенных, а неверных в козлов!»

— Ме-э-э! — с чувством проблеяла Лейя.

— Кстати, — я обернулась к мавке, — как там твои эльфы, которых тебе тетка сватала?

— Ме-э-э, — повторила Лейя.

— Понятно. — Я отложила перо и потянулась к корзинке.

— У тебя там яда нет? — счастливо вскрикнула Лейя. — Отравим неверного вампирюгу!

— Водичка из козьего копытца.

— Ой, а мне дашь капельку, я тоже кого-нибудь в козленочка, — защебетала Лейя, протягивая ручки к корзинке.

— Нет, мы идем давать Аэрону шанс не стать козлом. — Я стала вытаскивать из корзинки подарки Березины. Лейя взвыла восторженно и, выхватывая девичьи украшения из рук, завертелась у зеркала. — Будем потрясать его воображение неземной красотой и статью.