Особо одарённая особа (Дилогия)

— Речь! Речь! — сопровождая выкрики овациями. Школа их поддержала, и Феофилакту Транквиллиновичу ничего не оставалось, как взойти на кафедру.

Прочистив горло и обозрев зал, он торжественно начал:

— В этот радостный день вы не просто становитесь учениками Школы Архона, вы перестаете быть представителями различных, разобщенных и зачастую недружелюбных друг другу кланов. Вы становитесь членами великого братства. Братства Архона.

— А лаквиллка пыталась кайлом дыру в архив пробить из сада и потихоньку сокровища тырить, — сказал вроде как истопнику Злыдню приглашенный на правах подвального Гомункул. Директор крякнул и потерял нить выступления.

— Да они вчерась мне снова змия выпарить предлагали… — флегматично отозвался истопник.

— И что?

— Послал их к дворовому.

— А где, кстати, дворовой? — спросил с кафедры директор, выискивая глазами Гуляя.

— Дык они с господином Аэроном в котельной, — безмятежно ответил Рогач. — Или в подвале? В общем, где-то там. — Он упер палец в пол.

Феофилакт Транквиллинович с ужасом уставился в пол, глаза его забегали, а сердце сжалось предчувствием катастрофы. Однако многолетний опыт взял свое, и, радушно улыбнувшись новоявленным членам братства Архона, он объявил:

— А сейчас старшекурсники помогут мне вручить вам ваши знаки архона. — Надо заметить, что это была его самая короткая речь на празднике вручения архонов за всю историю Школы. Старшекурсники, не ожидавшие такой быстрой развязки, оробели, а учителя по слову директора метнулись вон из зала с целью найти, схватить и не отпускать. Что было немыслимо, учитывая, что сопровождали их в этих поисках Рогач, Гомункул и Злыдень.

— Страшная штука — репутация! — ухмыльнулась Алия, а Аэрон отдал мне проспоренный кладень и нагло пнул дверь директорского кабинета. И тотчас разбуженное пинком новое заклинание Феофилакта Транквиллиновича от нечистой на руку нечисти, навешанное на дверь, завопило гнусным голосом:

— Отойди!

Я, не сдержавшись, пульнула в него совсем малюсенькой молнией и присела от страха, когда оно резко сменило тональность и заорало визгливым фальцетом:

— Караул! Грабют! Душегубцы! У-уби-ива-аю-ут!!!

Бросив архоны, директор со всех ног и крыльев кинулся к кабинету, а мы поспешили в актовый зал. Я, поджав губы и задрав подбородок, громко цокая каблуками, вошла и одним ударом указки по кафедре прекратила шум, гвалт и безобразие.

— Та-ак. Мы уже и две минуты посидеть спокойно не можем? — рявкнула я в тишине, пока ученики, выкатив глаза, рассматривали новую фурию. — Закрыли рты, улыбаемся и слушаем меня.

В считанные минуты раздача архонов была завершена и классы вслед за мной покинули Школу, отправившись на поклонение Древним в Заветный лес, куда погнала их новая учительница. А чтобы стадо не разбредалось, я приставила к ним охрану из демонов. На зубастых парней никто не смел огрызаться, все шли как шелковые.

Взмокший и злой Феофилакт Транквиллинович спустился в актовый зал, так и не сумев уговорить открыться собственные двери. Тогда он решил закончить праздник и очень удивился, не обнаружив первокурсников.

— Та-ак, — произнес он. И от этого зловещего слова заледенели стены.

Древние веселились без малого сутки. Не знаю, что в это время творилось в Школе, но я, например, порядочно устала. Разморенные и удовлетворенные, мы сидели на полянке напротив капища, болтали о том, о сем, а в основном слушали восторженные вопли Лей и про ужасы, что творят Древние с мелюзгой. Она не удержалась, сунула-таки свой нос в капище и теперь в красках описывала, как там все страшно интересно. Васька из шкуры выпадал, радуясь мамкиному приходу, и даже взлетел с ней от большого чувства, позабавив нас Лейиными визгами.

— Во всяком случае, полеты вверх ему удаются, — глубокомысленно заметила Алия, наблюдая, как Васька падает в его любимые кусты черемухи с визжащей мавкой на плечах.

— Надеюсь, все понимают, что за такие подвиги нас могут выпнуть из Школы? — в который уже раз лениво поинтересовался Аэрон. — Погоди, — уточнила я, — ты же говорил, пороть будут!

— Так это было вчера… — философски произнес вампир.

— Страдания за идею облагораживают душу, — сочла необходимым заметить Алия.

— Тебе хорошо, — я перевернулась на спину, глядя в небо, — у тебя уже опыт есть.

Подруга засопела, но ничего не успела ответить, потому что лес загудел, кусты затрещали, вокруг заухало, заахало, захохотало и к нашим ногам выпал из капища очередной ученик. Я встрепенулась, приосанилась, стряхивая пожухлые травинки с платья. Это чучело гороховое все в слезах и соплях кинулось целовать мои ножки с воплем:

— Тетеньки, пощадите!

— А мне, а мне! — заверещала смахивавшая на кикимору Лейя, вываливаясь из черемуховых кустов, была тут же обцелована до самых колен, мечтательно закатила глазки, разомлела и простила шуликуна, повелев: — Ступай.

— Эх! Легко отделался, — расстроилась Алия. И следующего вывалившегося взяла в оборот сама. Обобрала дочиста, да еще заставила поклясться, что старших будет слушаться и трепетать перед ними. И только после этого разрешила облобызать ручку.