Особо опасен

Исса вышел на середину золотого ковра, руки по швам, весь в ожидании дальнейших указаний. Не дождавшись их, он поднял глаза и, прижав правую руку к сердцу, устремил на Брю восхищенный взгляд.

— Благодарю вас, сэр, со всем почтением, — забормотал он, и губы, словно помимо его воли, растянулись в улыбку. — Вы оказали мне большую честь, сэр. Меня заверили, что вы прекрасный человек. И я это вижу по вашему лицу и вашему безукоризненному виду. У вас, наверно, великолепный лимузин?

— Вообще–то «мерседес».

То ли из соображений этикета, то ли ощущая себя так более защищенным, Исса надел черное пальто и перекинул через плечо седельную сумку. Он побрился. После двух недель Лейлиного ухода впавшие щеки разгладились, и сейчас, в глазах Брю, он был похож на херувима. И этого ангелочка пытали? На мгновение Брю поставил все под сомнение. Лучезарная улыбка, искусственная, напыщенная речь, деланная непринужденность — классический шулерский набор. Но когда они уселись друг напротив друга, он разглядел, что лоб ангела в испарине, а опустив глаза, увидел, что тот положил на стол руки так, словно ждет, что сейчас на них наденут наручники. Еще он заметил на запястье золотой браслет с болтающимся миниатюрным Кораном–талисманом, и тогда он понял, что перед ним сидит изломанное существо.

Но он ничем не выдал своих эмоций. Должен ли он испытывать свою неполноценность только потому, что кто–то прошел через пытки? И воздерживаться от суждений по этой же причине? Принципы есть принципы.

— Добро пожаловать в Гамбург, — начал он со всей возможной доброжелательностью на своем хорошем, выверенном русском, странным образом похожем на русский язык Иссы. — Как я понимаю, у нас мало времени. Значит, нам следует быть краткими, но при этом эффективными. Я могу называть вас Иссой?

— Да, сэр. — За улыбкой последовал быстрый взгляд на Мелика у окна, и тут же он опустил глаза, избегая смотреть на Аннабель, которая села в дальнем углу комнаты, к ним боком, целомудренно прикрыв колени официальным досье.

— А вы ко мне никак не обращайтесь, — сказал Брю. — Договорились?

— Да, сэр, — с готовностью откликнулся Исса. — Все ваши желания будут исполнены! Вы позволите мне сделать заявление?

— Разумеется.

— Оно будет кратким!

— Прошу вас.

— Единственное мое желание — это стать студентом–медиком. Я желаю жить по закону и помогать человечеству во славу Аллаха.

— Что ж, это весьма похвально, и мы наверняка к этому еще вернемся, — сказал Брю и в подтверждение своих деловых намерений достал блокнот в кожаном переплете из одного внутреннего кармана и золотую шариковую ручку из другого. — А пока давайте уточним несколько базовых фактов, если не возражаете. Начнем с вашего полного имени.

Однако Исса явно ждал от него чего–то иного.

— Сэр!

— Да, Исса?

— Вы читали труды великого французского мыслителя Жан–Поля Сартра?

— Боюсь, что нет.

— У меня, как у Сартра, ностальгия по будущему. С появлением будущего я освобожусь от прошлого. У меня останутся только Бог и мое будущее.

Брю почувствовал на себе взгляд Аннабель. Даже когда он смотрел в другую сторону, он все равно чувствовал ее взгляд. Или ему так казалось.

— И все–таки сегодня нам следует заняться настоящим, — возразил он со всей любезностью. — Так вы мне не перечислите все свои имена? — Его ручка повисла в воздухе, готовая записывать.

— Салим, — произнес Исса после секундного колебания.

— А еще?

— Махмуд.

— Значит, Исса Салим Махмуд?

— Да, сэр.

— Вы получили эти имена при рождении или сами их себе выбрали?

— Их выбрал Господь, сэр.

— Разумеется. — Брю ответил ему улыбкой, чтобы разрядить напряжение, а заодно дать понять, кто тут главный. — Тогда позвольте задать вам такой вопрос. Мы разговариваем на русском языке. Вы русский. До того как Господь выбрал ваши имена, у вас была русская фамилия? И отчество? Хотелось бы знать, что, к примеру, записано в вашем свидетельстве о рождении?

Обменявшись украдкой взглядами с Аннабель, Исса запустил исхудавшую руку сначала в карман пальто, потом в нагрудный карман рубашки и извлек оттуда грязный замшевый мешочек. Оттуда он достал две выцветшие газетные вырезки и пододвинул их к гостю.

— Карпов, — раздумчиво произнес вслух Брю. — Кто такой Карпов? Это ваша фамилия? Почему вы дали мне эти газетные вырезки?

— Это не важно. Прошу вас, сэр. Я не могу, — лепетал взмокший Исса, мотая головой.

— Боюсь, что для меня это важно, — возразил Брю со всей возможной ласковостью, но не уступая инициативы. — И даже весьма важно. Правильно ли я вас понимаю, что полковник Григорий Борисович Карпов является или являлся вашим родственником? Это так? — Он повернулся к Аннабель, к которой, мысленно, он все время обращался. — Ситуация складывается непростая, фрау Рихтер, — посетовал он на немецком в довольно жестком тоне, но тут же его смягчил: — Если ваш клиент намерен заявить о своих правах, он должен либо назваться и сделать соответствующее заявление, либо снять свои претензии. Я не могу играть за двоих.