Особо опасен

— Значит, это был трехсторонний разговор. Вы. Покровитель. Исса. Это вы мне можете сказать, не нарушая никаких законов. Вы сидели втроем и перетирали. Ограничимся простым «да» или «нет».

— Ну да. — Она пожала плечами.

— Свободный разговор. Вы не вправе раскрывать его темы, но разговор шел свободно, без помех. Да?

— Я не знаю, на что вы намекаете.

— Вам и не надо это знать. Просто ответьте. Вы втроем вели непринужденный разговор, протекавший свободно, без помех?

— Это какой–то абсурд.

— Абсурд. Согласились. И все же?

— Да.

— Значит, он, как и вы, говорит по–русски.

— Я этого не сказала.

— Верно. Кто–то должен был сказать это за вас. Здорово получается. Ваш клиент просто счастливчик.

Господин Вернер предпринял попытку вернуть себе инициативу.

— Так вот, значит, куда направился Исса Карпов, после того как вы с ним расстались в полпятого утра! — воскликнул он. — К своему анонимному покровителю! Возможно, финансирующему террористическую сеть! Вы расстались с ним на перекрестке в богатом районе, и, дождавшись, когда вы скроетесь из виду, он отправился к своему покровителю. По–вашему, это правдоподобная гипотеза?

— Она настолько же правдоподобна или неправдоподобна, как и любая гипотеза, герр Вернер, — ответила Аннабель.

Удивительно, но именно милый старомодный Динкельман, а вовсе не его развязный молодой начальник решил, что в их беседе с фрау Майер и фрау Рихтер можно поставить точку.

#

— Аннабель?

Они остались вдвоем.

— Да, Урсула?

— Наверно, тебе лучше пропустить сегодняшнее собрание. Подозреваю, что у тебя найдутся дела поважнее. Тебе больше нечего сказать по поводу нашего пропавшего клиента?

Нет, больше ей сказать было нечего.

— Ну что ж. Мы живем в мире полумер. Не все зависит от нас, как бы нам ни хотелось считать иначе. Мы ведь уже обсуждали эту тему.

Обсуждали. В связи с Магомедом. Наше заведение существует не для того, чтобы осуществлять чьи–то утопии, сказала ей Урсула, когда Аннабель организовала марш протеста и привела в ее офис всех сотрудников приюта.

#

Это не была паника. Аннабель не запаниковала. Как ей, во всяком случае, казалось. Она просто реагировала на ситуацию, которая грозила выйти из–под контроля.

Из приюта она на велосипеде рванула на дальнюю бензозаправку. Всю дорогу она посматривала в оба зеркальца на руле — нет ли признаков преследования, при этом слабо себе представляя, как она их распознает.

У кассира она наменяла целую пригоршню мелочи.

Она позвонила Гуго на сотовый. Как и следовало ожидать, откликнулся автоответчик.

В справочной ей дали номер его больницы.

В понедельник, предупредил он ее, у нас весь день конференция. Позвони вечером. Нет, ждать до вечера нельзя. Она вспомнила тему конференции: переоборудование психоневрологического отделения. На коммутаторе, после некоторых препирательств, ей дали телефон помощника администратора больницы. Аннабель объяснила, что она, сестра Гуго Рихтера, разыскивает его по неотложному делу. Нельзя ли позвать его к телефону для короткого разговора?

— Ну, какое там у тебя неотложное дело, Аннабель?

— Гуго, мой клиент потерял сознание на моих глазах. Ему нужна госпитализация. Немедленно, сейчас.

— А сколько времени?

Гуго, вероятно, единственный в мире врач без часов.

— Десять тридцать утра.

— Я перезвоню тебе в обеденный перерыв. Двенадцать тридцать. На мобильный. Он у тебя уже работает или ты его до сих пор не подзарядила?

Она хотела его предупредить «только не на мобильный», но вместо этого сказала:

— Спасибо тебе. Правда, Гуго, спасибо. — И добавила: — Он работает.

Во дворе перед гаражом какие–то две женщины возились со стареньким желтым минивэном. Она отмахнулась от этой сценки. Транспортное средство из ведомства господина Вернера не стояло бы на виду. Чтобы чем–то заполнить время, она поехала в свой торговый центр. Слабосоленая селедка, его любимая, простой темный шоколад из органических ингредиентов, эмментальский сыр. Дай бог, чтобы это был их последний ужин на квартире. Плюс вода без газа — бренд, которому она, а теперь и он, отдают предпочтение.

Гуго позвонил ровно в двенадцать тридцать. Он и без часов отличался пунктуальностью. В эту минуту она сидела в парке на скамейке, прислонив велосипед к фонарному столбу. Начал он агрессивно, что, хотелось верить, было добрым знаком.

— Я должен дать ему рекомендацию в лечебницу? Подписать историю болезни человеку, даже имени которого не знаю? Вот был бы финт ушами. Короче, не надо никакой туфтовой истории болезни, — отрубил он, не дав ей возможности ответить. — Местный светило–шарлатан проверит его пульс и продиагностирует за тысячу евро в сутки. Две клиники на выбор. Обе — пятизвездные обдираловки.

Первый вариант — в Кёнигсвинтере — она сразу отмела по причине отдаленности. Второй вариант был идеальный: бывшая ферма под Хасумом, к северу от Гамбурга, всего каких–то два часа поездом.

— Спросишь доктора Фишера, только не забудь перед этим надеть прищепку на нос. Вот номер. Не надо благодарностей. Надеюсь, он стоит всех этих хлопот.

— Стоит, — заверила она его, прежде чем набрать заветный номер.

Доктор Фишер понял ситуацию без лишних слов.