Особо опасные преступники

Он вышел из кабины, больше не заходил. Операторы находились в грузовой кабине. Как только один из них идет к нам, бандит сопровождает его. То есть террористы не давали возможности, чтобы все операторы зашли к нам, несмотря на то, что они одни оставались в грузовом отсеке. Этого не допускали, ибо все знали: «ели бы такой вариант был, то последовала бы полная разгерметизация. Но там оставались наши операторы... Сходили к штурману, уточнили: да, действительно, летим в Тель-Авив. Дорогой нас наши испрашивали кодом о том, как дела, мы отвечали: «Нормально».

Мы были предупреждены, что нас в Тель-Авиве встретит консул. Заходим на посадку. Ночь. Темно. Сели. А там полоса таким бугром. Только на бугор-то заехали, а там стоит поперек машина. Типа топливозаправщика. Поперек полосы. Команда: «По тормозам!» Чуть-чуть в сторону сдали, и я двигатель убрал. Тишина. И фары со всех сторон. Ничего не видно. Открыли дверь.

Яшкиянц кричит:

— Никому не лезть! Я буду разговаривать!

Его жена ходит нервно по кабине и говорит: «Батюшки! Он по-английски будет говорить! И по-русски-то как следует не может!» (Смеется). Фотаки: «Дайте мне закурить!» Дали ей сигарету. Она закурила. Подошли два парня в белых комбинезонах. Секьюрити переодетые и говорят: «Вы чего сюда прилетели? Вы евреи?» По-английски. Наш радист спустился вниз. Паша его спрашивает:

— Чего он сказал?

Радист переводит:

— Вы что, евреи?

— Мы не евреи, — отвечает Павел.

Напряжение спало. Яшкиянц дает подошедшему две сотенных долларовых бумажки и говорит: «Возьми и дай мне переводчика!» Но тот не понимает по-русски. Я говорю Павлу: «Ты хоть скажи — презент!» Он говорит: «Презент». Тот: «О! Спасибо, спасибо!» Паша спрашивает: «Чего он не берет?» Я говорю: «Не знаю!» Выбросили лестницу. Павел говорит: «Никому не выходить! Выхожу я одни». «Выходи, выходи». Яшкиянц вышел. Те говорят ему:

— Сит даун плиз (Садитесь, пожалуйста!)

Яшкиянц сел на бетон. Потом попытался встать. Тут уж команда более жесткая:

— Сит даун!!

Яшкиянц кричит:

— Экипажу не выходить! Не выпускайте их!

А бандиты начали доллары эти пихать по карманам. Жаловались, что джинсы малы, некуда положить, карманы маленькие. Деньги запихали и пистолеты куда-то запихали, замуровали их этими деньгами. Вообще они растерялись, когда сели. Темно. По-иностранному говорят. Вишняков мечется то в пилотскую, то к штурману забежит посмотреть. А Павел все командует: «Экипаж не выпускайте!»

Я думаю: выходить или не выходить? Чужая страна. Боевик спрашивает меня:

— Кру? (Экипаж?)

— Да.

— Выходите!

Я говорю: «Быстро, быстро, ребята!»

Мы выскочили. Нас предупредили: дальше этого места — ни на шаг? А когда машина подъехала, уже позже, я смотрю, там автоматчики, полностью нас окружили.

Яшкиянц, спрашивает: — Это Тель-Авив?

И по бетону стучит кулаком:

— Или Сирия? Если Сирия или Бейрут — это плохо! Я что-то не пойму: Тель-Авив это или не Тель-Авив?

Мотает головой туда-сюда. Потом говорит:

— Давайте шоферские права!

И кричал, кричал так! Потом подходит один из консульства, военный, подполковник Якоб, мы его так звали, по-русски он прекрасно разговаривает. Подошёл к нам и спрашивает:

— Их сколько?

— Четверо и женщина. — Оружие какое у них?

— Четыре пистолета, обрез и холодное оружие.

— Хорошо..

Подошел к ним и говорит:

— Вы прибыли в Израиль, в Тель-Авив. Прошу всех спускаться вниз.

Только после этого они стали спускаться вниз. А Яшкиянца все это время держали сидящим на бетоне. Яшкиянц встал. Тут окружили их военные корреспонденты. Я наблюдаю за происходящим. Вытащили мешки, высыпали деньги на бетон. Почему? Узнали позже: проверяли, нет ли там оружия или взрывчатки. Когда убедились, что нет, деньги вновь уложили в мешки.

Яшкиянц кричит:

— Советский Союз — плохо! Израиль — хорошо!

Я думаю про себя: «Дебатируй, дебатируй!» Подходит Якоб: — Вам необходимо поехать. Вас ждет ваш консул.

Балашов говорит:

— Хорошо. Мы поедем, а ты, Юрий Николаевич, оставайся, бери с собой оператора. За машиной поглядите.

Я говорю Балашову:

— Подожди. Сейчас увезут эту мразь, потом останусь. Мало ли инцидентов?

Я взял Алпатова, и мы с ним остались.

В это время к нам подошел министр обороны Израиля. Ему лет, наверное, за шестьдесят уже. Сухонький такой. Представился. В гражданской форме. Якоб сказал:

— С вами хочет подговорить Ицхак Рабин, министр обороны. Поздоровались. Он опрашивает:

— Какая была у вас обстановка на борту?

— Нормальная.

— Здесь как вам обстановка?

— Нормальная.

— Ну, я думаю, израильская земля хорошо вас примет.

— Большое спасибо.