Особо опасные

Спенсер остановилась перед незнакомой фотографией. Семья позировала на заднем крыльце своего старого дома. Мать, отец, сын и дочь широко и счастливо улыбались, как будто и не было у них никаких тайн. Должно быть, это фото сделано незадолго до исчезновения Эли – на заднем плане, на месте будущей беседки, возвышался бульдозер. У границы участка маячил какой-то силуэт. Похоже, человек. Спенсер подошла ближе и, щурясь, вгляделась в снимок, но так и не смогла разобрать, кто это. Кортни откашлялась, ожидая ее на верхней ступеньке.

– Ты идешь? – спросила она, и Спенсер отпрянула от фотографий, словно ее поймали за шпионажем. Она взбежала вверх по лестнице.

В коридоре второго этажа громоздились коробки, оставшиеся после переезда. Спенсер впилась пальцами в ладонь, когда увидела надпись на одной из них: «Эли – хоккей на траве». Кортни обогнула фиолетовый пылесос Dyson и толкнула дверь в конце коридора.

– Сюда.

Когда Спенсер увидела комнату, у нее возникло чувство, будто она перенеслась назад во времени. Она тотчас узнала ярко-розовое покрывало – сама помогала Эли выбрать его в универмаге Saks. До боли знакомой оказалась и большая черная табличка с названием станции метро «Рокфеллеровский центр», которую купили родители Эли в антикварном магазине в Сохо. Но самым памятным было декоративное зеркало в виде номерного знака над столом-бюро. Спенсер подарила его Эли на тринадцатый день рождения.

Ее окружали сплошь вещи Эли. Неужели у Кортни нет ничего своего?

Кортни плюхнулась на кровать.

– О чем ты хотела поговорить?

Спенсер утонула в мягком кресле, обитом тканью с рисунком «бута», и поправила защитную обшивку на подлокотниках, чтобы узоры совпадали. Разговор предстоял деликатный, и она не могла вот так запросто, без предупреждения, высказать свои мысли – особенно тому, кто всю жизнь борется с загадочной болезнью. Возможно, она поторопилась, и это плохая идея. Может, ей лучше встать и уйти. Или…

– Дай-ка угадаю. – Кортни подцепила выбившуюся ниточку на покрывале. – Ты хочешь поговорить о романе. – Кортни пожала плечами. – Твоего отца. И моей матери.

Спенсер ахнула:

– Ты знаешь?

– Я всегда знала.

– Но… откуда? – воскликнула Спенсер.

Кортни сидела с опущенной головой, и Спенсер могла видеть ее неровный пробор и идеально окрашенные медово-светлые корни.

– Эли раскопала. И рассказала мне во время одного из посещений.

– Эли знала? Выходит, Билли это не выдумал? – Билли-«Э» сообщил Спенсер о романе незадолго до убийства Дженны.

– Она никогда не говорила тебе, да? – Кортни цокнула языком.

Воробей приземлился на карниз под окном Кортни. В комнате вдруг запахло новым ковром и свежей краской. Спенсер медленно моргнула.

– А Джейсон и ваш отец знают?

– Не уверена. Никто никогда об этом не говорил. Но если моя сестра знала, наверное, знает и брат. И к тому же мои родители откровенно ненавидят друг друга – так что, похоже, отец о чем-то догадывается. – Она закатила глаза. – Клянусь, они остались вместе только потому, что Эли пропала. Могу поспорить, что через год они разведутся.

Спенсер почувствовала, что в горле встал ком размером с мандарин.

– Я даже не знаю, где сейчас мой отец. И маме только на днях открылась правда. Она в полном раздрае.

– Сожалею. – Кортни искренне посмотрела на Спенсер.

Спенсер заерзала в кресле, и оно сердито скрипнуло.

– Все от меня что-то скрывают, – тихо сказала она. – У меня есть старшая сестра, Мелисса. Ты, возможно, видела ее на пресс-конференции. Она разговаривала с твоим братом. – И она же буравила тебя злобным взглядом, – хотелось ей добавить. – Мелисса призналась, что еще в старшей школе узнала о сестре-близнеце Эли, – продолжала Спенсер. – Но так и не удосужилась рассказать мне об этом. Я уверена, ей нравилось знать то, чего не знаю я. Хорошая сестренка, верно? – Она громко и неуклюже шмыгнула носом.

Кортни поднялась с кровати, взяла с тумбочки коробку носовых платков «Клинекс» и уселась на полу в ногах Спенсер.

– Похоже, она очень честолюбивая и неуверенная в себе, – сказала Кортни. – Эли так же обходилась со мной. Она всегда хотела быть в центре внимания. Терпеть не могла, если у меня что-то получалось лучше. Я знаю, она и с тобой всегда соперничала.

Это еще мягко сказано. Спенсер и Эли конкурировали во всем – кто быстрее доедет на велосипеде до супермаркета Wawa, кто сможет поцеловаться с самым взрослым парнем, кто войдет в школьную сборную по хоккею на траве в седьмом классе. Очень часто Спенсер и не хотелось соревноваться, но Эли всегда настаивала. Может, потому что Эли знала, что они сестры? Не пыталась ли она что-то доказать?

Соленые слезы потекли по щекам Спенсер, и рыдания поднялись в груди. Она сама не понимала, что оплакивает. Возможно, бесконечную ложь. Боль и обиду. Все эти смерти.

Кортни прижала ее к себе и крепко обняла. От нее пахло коричной жвачкой и шампунем Mane ‘n Tail.

– Кого волнует, что знали наши сестры? – пробормотала она. – Прошлое осталось в прошлом. Но теперь мы есть друг у друга, верно?