Особо опасный преступник

По общему правилу организатор не несет ответственности за действия исполнителя в таких случаях, когда тот выходит за пределы предварительного сговора (эксцесс исполнителя). Если предварительно не оговаривается, каким способом, сколько человек будет убито, можно ли проявлять особую жестокость и другие важные обстоятельства, организатор должен быть признан виновным в фактических действиях исполнителя. Это относится и к массовым убийствам. Развязывая репрессии против населения (или военнопленных), руководитель тоталитарной власти, командующий оккупационными войсками и т. д. в своих приказах обычно не оговаривают, можно ли убивать с особой жестокостью, беременных женщин, детей и т. д., что во всех цивилизованных странах расценивается в качестве обстоятельств, отягчающих ответственность за убийство. Поэтому организаторы подобного истребления людей должны нести уголовное наказание за все те действия, которые фактически совершили по их указанию исполнители, если даже отягчающие обстоятельства заранее не оговаривались. В доказательство приведу п. c ст. 6 Устава Международного военного трибунала для суда над главными немецкими военными преступниками в Нюрнберге. Эта норма гласит: "Преступления против человечности, а именно убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до и во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам с целью осуществления и в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции трибунала… Руководители, организаторы, подстрекатели и пособники, участвовавшие в составлении или осуществлении общего плана или заговора, направленного к совершению любых из вышеупомянутых преступлений, несут ответственность за все действия, совершенные любыми лицами с целью осуществления такого плана". Следовательно, ответственность организатора за конкретные действия исполнителей может зависеть от того, совершено ли убийство одного конкретного человека или нескольких конкретных людей, либо же организатор планировал массовые убийства и руководил ими.

Не имеет значения, присутствовал ли организатор при совершении убийства, тем более что иногда он может заблаговременно уехать в другое место. Как правило, большевистские и немецко-фашистские главари не присутствовали при расстрелах и не посещали концентрационные лагеря (лагеря уничтожения), что, естественно, ни в коем случае не освобождает их от уголовной ответственности. По имеющимся данным, Гиммлер лишь один раз наблюдал массовое убийство, что вызвало у него сильнейшее нервное потрясение.

Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о нарушениях психической деятельности у тиранических преступников. По этому поводу имеются важные наблюдения и выводы. Позволю себе привести обстоятельную выдержку из работы Буллока.

Он пишет, что первый из известных диагнозов, определивший у Сталина паранойю, был поставлен в декабре 1927 г. во время проходившей в Москве международной научной конференции. Ведущий невропатолог России Владимир Бехтерев произвел большое впечатление на иностранных делегатов, что привлекло внимание Сталина, попросившего Бехтерева навестить его. После встречи со Сталиным (22 декабря 1927 г.) Бехтерев сказал своему ассистенту Мнухину, что у Сталина типичный случай паранойи и что во главе государства ныне стоит очень опасный человек. Внезапная болезнь и смерть Бехтерева, наступившая прямо в гостинице, вызвала неизбежные подозрения, что он был отравлен по указанию Сталина. Как бы то ни было, правильность диагноза, поставленного Бехтеревым, подтверждает и ведущий советский психиатр Е.А. Личко в статье, опубликованной в "Литературной газете" в сентябре 1988 г. В числе прочего Личко указывает на то, что факты подтверждают следующее: внешние обстоятельства и трудные ситуации провоцировали у Сталина параноидальные приступы, которые обычно следовали волнами; периоды обострения сменялись сравнительно спокойными периодами. Личко полагает, что такие приступы психастении были у Сталина в 1929–1930 гг. (результатом явилась кампания против кулачества), затем в 1936–1937 гг. (что привело к чисткам в руководстве партии и армии). "Вероятно, — замечает Личко, — приступ имел место и в самом начале войны, в первые дни которой Сталин фактически устранился от руководства страной. И последний — в конце жизни, в период так называемого "дела врачей"".

Не вдаваясь в дебаты о правомерности такого подхода к истории, Буллок выдвинул два положения, которые, как он полагал, не вызовут возражений. Суть первого состоит в том, что необходимо проводить различие между душевной болезнью, делающей человека недееспособным, и разного рода болезненными состояниями индивидуума, в которых человек, обнаруживая психопатические признаки, полностью отдает себе отчет в том, что делает, и способен нести ответственность за свои поступки.