Особо опасный преступник

Многие террористы испытывают болезненные переживания, связанные с нарциссическими влечениями, неудовлетворение которых ведет к недостаточному чувству самоуважения и неадекватной интеграции личности. Вообще нарциссизм имманентно присущ террористам, причем не только лидерам террористических организаций, но и рядовым исполнителям. Эту черту можно наблюдать как у политических, так и среди этнорелигиозных террористов, особенно в их высказываниях, в которых звучит явное торжество по поводу их принадлежности к данной группе. Они убеждены в своем совершенстве, в своих выдающихся личных особенностях и превосходстве над другими только или главным образом по той причине, что принадлежат к данной этнорелигиозной или иной, чаще политической, группе, которая является единственно "правильной". Чтобы доказать это себе и другим, такой террорист совершает дерзкие нападения и пренебрегает общечеловеческими ценностями.

Особо опасен групповой нарциссизм, когда человек преисполнен гордостью и тщеславием только по той причине, что принадлежит к данной национальной, религиозной, политической, криминальной или иной группе. Ее ценности, правила и установки становятся основой его социального бытия, причем даже в тех случаях, когда его вклад в групповую деятельность минимален и он не занимает в ней сколько-нибудь заметного места.

Общественную опасность нарциссизма подчеркивали многие исследователи, в частности Фромм. Он справедливо утверждал, что "групповой нарциссизм выполняет важные функции. Во-первых, коллективный интерес требует солидарности, а апелляция к общим ценностям цементирует группу изнутри и облегчает манипулирование ею в целом. Во-вторых, нарциссизм создает членам группы ощущение удовлетворенности, особенно тем, кто сам по себе мало что значит и не имеет особых оснований гордиться своей персоной. В группе даже самый ничтожный и прибитый человек в душе своей может оправдать свое состояние такой аргументацией"*(84).

Для многих людей, профессионально занимающихся терроризмом, характерна замкнутость на своей террористической группе, ее ценностях, целях и активности. Такая сосредоточенность вроде бы свидетельствует о цельности и целостности личности, но на самом деле ведет ее к культурологической изоляции, накладывает жесткие ограничения на индвидуальность человека и свободу его выбора. Он начинает еще более резко делить весь мир на свой и чужой, постоянно преувеличивая опасности, грозящие со стороны других культур. Поэтому представители последних вполне могут стать объектом нападения.

При нарциссических установках люди воспринимают мир в качестве чернобелого, а все причины своих неудач и ошибок видят только в окружающем их мире: понятно, что названные причины никак не могут быть порождением их собственной группы. Вот почему они отщепляют от своей личности низкооцениваемые и причиняющие психотравму части и проецируют их на другие национальные и религиозные группы, на другую культуру, которую они считают враждебной, и уже в таком качестве воспринимают ее.

Все "другие" и каждый "другой" представляют собой чужого со всеми вытекающими отсюда последствиями. Этот архетип принадлежит к числу самых древних и появился во времена, когда в каждом чужаке видели врага. Он мог быть не только представителем враждебного племени или народа, их лазутчиком, но и посланцем таинственных сверхъестественных сил, наделенных колдовскими и магическими особенностями. Его, конечно, надо было бояться и предпринимать предупредительные меры, в том числе наступательного характера. В современных условиях глобализации исламский мир видит чужаков в представителях западной культуры, которая активно проникает в этот мир, грозя, как ему представляется, его ценностям, целям и символам. Очень важно, что такое проникновение имеет место прежде всего на уровне быта и образа жизни, что людьми воспринимается крайне болезненно. Поэтому можно утверждать, что современными этнорелигиозными террористами во многом движут мотивы защиты, дополняемые, как в России, так и на Северном Кавказе, мотивами восстановления исторической справедливости и кровной мести. Поэтому в терроризме можно констатировать полимотивацию.

Лица, склонные к терроризму, принадлежат к людям того склада, для которого характерен примат эмоций над разумом, непосредственных активных реакций на действительность над ее осмыслением; предвзятость оценок, низкий порог терпимости и отсутствие должного самоконтроля, достаточно легко и естественно сживаются с идеей насилия. Не случайно, среди обследованных нами преступников террористической направленности, 44 % отличаются явной эмоциональной неустойчивостью, а для 80 % характерны эмоционально насыщенные ассоциативные образы. 51 % обследованных склонны скорее действовать, чем осмысливать происходящее и строить обоснованный прогноз. Разумеется, указанные особенности личности террористов не исключают продуманность и рациональность их собственно агрессивных действий, что свидетельствует о сложном механизме последних.