Особо ценный информатор

Это что касаемо «мясника». Относительно Тамма. Тут все сложнее. Тем более что операцию на контроль взял «№ 5». Это – директор ФСБ. У него дел невпроворот. Ему приносят сотни документов со всего мира и России ежедневно, и если он помечает, что ставит на контроль, считай, что хана, отчеты будут требовать еженедельно. Учащенный график встреч с источником ведет к тому, что агент начнет суетиться и допустит ошибки, которые могут привести к провалу всей очень важной, по мнению Москвы, операции. Я же, получив информацию, должен немедленно передать ее в Центр. Каждое тайниковое мероприятие связано с большим риском. А учащенные – с тройным. Ну а после визита военных полицейских понимаю, что попал в их базу как подозрительный контактер с офицерами из штаб-квартиры НАТО.

Изделие «№ 157» – это авторучка с виду. Ни одной металлической детали. Внутри фотопленка, нажатие – выскакивает стержень, пиши как обычной шариковой ручкой. Двойной щелчок, затем щелчок – микроточка. Микрофотография. Кто-то скажет – «фи»! В мире цифровой фотографии аналоговое фото – это как легендарный танк Т-34 на современном поле боя. Но, как говорится, «есть нюанс».

Зачастую, при посещении специально выделенных помещений для работы с совершенно секретными документами, сдаются все металлические предметы, включая брючный ремень. Происходит сканирование на наличие электронных носителей, и, на всякий случай, производится электромагнитный импульс. Для человека здорового – совершенно безвредный. Конечно, при наличии кардиостимулятора форменные ботинки поменяют на тапки белого цвета, но больные в армии службу не проходят.

Импульс выводит из строя все электронные носители. И вот как протащить в такое защищенное помещение средства фотофиксации? Только аналоговая светочувствительная пленка. Она не предназначена для портретной съемки, но для фотографирования документов в самый раз. Держать вертикально над объектом, высота не более полутора метров. Конечно, видоискателя нет, но ничто не совершенно. В Центре потом оцифруют, устранят огрехи, главное, чтобы читался текст.

Стоит такое «изделие» как хорошая машина. Товар штучный, производится в России.

И подчеркивалось, что жизнь и здоровье агента – первоочередная задача. При необходимости его эвакуируют. Про меня – ни слова. Немного, глубоко в подсознании, маленькая обидка царапнула – и я же штатный сотрудник! Но, коль Центр принял такое решение, а он основывается на многих данных, полученных из различных источников, значит, так оно и есть.

Отмечено особо, что информация от агента подтвердилась частично. Значит, не врет, значит, достоверна, значит, я на правильном пути.

И самое главное! Я снова в деле! Снова вывели меня на шахматное поле! Я в игре! Уф! Сняли с «консервации». У военных техника, когда находится на площадке консервации, имеет два значения: «НЗ» – «неприкосновенный запас» и «ДХ» – «длительного хранения». Мне бы не хотелось попасть ни в одну категорию, равно как и в категорию проваленных агентов, и сидеть в Москве, в Академии – «бурсе», рассказывать курсантам-слушателям о своей героической работе на фронте нелегальной деятельности. Они будут слушать, раскрыв рот, но при этом понимать задней частью подсознания, что, дядя, ты провалил задание. И будут извлекать уроки, как не надо работать. А быть для них отрицательным примером я не хочу. Хочу просто работать!

Теперь осталось дождаться возвращения Тамма из Эстонии. Три дня тянулись медленно. В голове крутились вопросы. Нарастало беспокойство внутри, не случилось ли чего? Центр молчал. Думаю, что Москва в Эстонии держит его под контролем и охраной.

И вот звонок на автоответчик с заказом столика Доминику. Для меня это прозвучало как музыка! Это прекрасно! Это замечательно!

Явочную квартиру я «оживил» сразу после получения сообщения из Центра. Забросил продуктов, напитки, убрался, распахнул шторы, проветрил квартиру. Казалось, что мои страхи, переживания вынесло из нее свежим ветром. Прошелся по квартире техникой в поисках «жучков». Верить никому и ничему нельзя! Даже пустой квартире. Чтобы не попасться на «режим мнимого благополучия» от противника. Чисто.

Эх! Жду Тамма, сварил кофе, потягиваю, поглядывая в окно. За пять минут до встречи во двор вошел «Анатоль», неспешно, но целенаправленно, как к себе домой после трудового дня. Слегка усталой, вразвалочку, походкой. Не военной походкой, я бы сказал. Хорошо с ним наши поработали. Успели, наверное, многому научить.

Звонок по домофону, а дверь уже толкнул сам, без звонка, и закрыл ее на замок. Я стоял в дверях кухни и улыбался в тридцать два зуба. Неожиданно он обнял меня. Искренне, порывисто. Потом отстранился, подал руку и сказал по-русски:

– Ну, здравствуйте!

– Bonjour, monsieur Robert! – приветствовал я его, продолжая улыбаться.

Он сразу все понял и тут же перешел на французский язык.

Я налил ему кофе. Он достал из объемистой сумки бутылку ликера «Vana Tallinn» («Старый Таллин») крепостью в 50 % алкоголя и поставил на стол: