Особое назначение

Федор бежал и плакал, бурьян цеплял его за ноги, он спотыкался, ронял винтовку, подбирал ее и бежал дальше. Ему казалось, что человек с оскаленным ртом встал и гонится за ним по пятам и цепляет его за ноги никакой не бурьян, а тряпичная его рука. Он не помнил, как добежал до барака и очутился в комнате. Увидел встревоженное лицо Екатерины Петровны, обернувшуюся к нему от окна Глашу, тяжело опустился на табурет и с отчаянием сказал:

— Я, тетя Катя, человека убил.

— Да ты что! — охнула Екатерина Петровна.

— Совсем убил... — схватился за голову Федор. — Не дышит! — Он всхлипнул, посмотрел на Екатерину Петровну полными слез глазами и спросил: — Чего теперь со мной будет? В тюрьму, да?

— Да погоди ты! Погоди! — закричала Екатерина Петровна. — В тюрьму, в тюрьму... Толком сказать можешь?

— Дак я говорю... — заморгал мокрыми ресницами Федор. — Я ему кричу: «Стой!» — а он бежит. Я опять кричу, а он все равно бежит. Ну, я и пульнул, как по инструкции...

— Пульнул, пульнул! — сердито вмешалась Глаша. — Слышали, что пульнул. В кого стрелял-то?

Федор повернул к ней растерянное мокрое от слез лицо:

— Говорю же я... Мы со Степаном в патруль назначены... Ну, пошли... Потом разошлись... Один я, значит, иду...

— Да не тяни ты, ради господа! — в сердцах прихлопнула ладонью по столу Екатерина Петровна. — Ушел, пришел... Стрелял, тебя спрашивают, в кого? Свой он, чужой?.. С оружием был или нет?..

— Разве я знаю? — окончательно запутался Федор. — Свой он, не свой... Не видел я его раньше... Я ему: «Гражданин!» — документы хотел проверить, а он шасть от меня — и ходу! Ну, я и стрельнул... Подхожу, а он...

Федор судорожно вздохнул, затряс головой, словно хотел забыть увиденное, и тоскливо проговорил:

— Засудят меня теперь!..

— Разберутся... — успокаивала его Екатерина Петровна, но по лицу ее было видно, как она встревожена.

— Стукнул и стукнул! — вдруг заявила Глаша и отбросила рукой волосы со лба. — Наверняка контра!

— Во! — оживился Федор. — Бежал ведь он...

— Ну, бежал? И что? — строго сказала Екатерина Петровна, но смотрела не на Федора, а на Глашу. — А если он за доктором бежал? Если несчастье у него дома и он документы впопыхах не взял? Стрелять в него сразу?

Она покачала головой, больше на Глашу не глядела. Только горько повторила:

— «Стукнул и стукнул»... Это надо же! Чтоб в такие годы и так про смерть...

Долго молчала, потом с надеждой спросила у Федора:

— Может, он живой? А, Федя...

Федор горестно покачал головой:

— Нет, тетя Катя... Начисто я его срезал.

И закрылся ладонями, вспомнив лицо убитого.

— А Степан где? — погладила его по голове Екатерина Петровна. — К тебе вроде пошел?

— Не видел я его... — вздохнул Федор. — Ничего я не видел... Бежал, и все!..

Степан услышал выстрелы, когда шел к переезду, но ему показалось, что стреляют у завода, и он повернул туда.

Караульный издали крикнул ему:

— Стой! Стрелять буду!

— Свои! — отозвался Степан, вгляделся в караульного и спросил: — Ты, что ли, Василий?

— Я, — отозвался караульный. — Степан?

— Ага... — подошел к нему Степан. — У вас стреляли?

— Нет, — покачал головой караульный. — Кажись, у переезда.

— А я-то дурак! — стукнул кулаком по колену Степан. Он повернулся и побежал в темноту.

— Там кто в патруле?? — крикнул ему в спину караульный.

— Федька!.. — на ходу ответил Степан. У переезда Федора не было, и Степан побежал через пустырь к баракам. Потный и растрепанный, пробежал по коридору, толкнул дверь и, тяжело дыша, остановился на пороге. Увидел Федора и опустился на стул.

— Живой? — спросил он, вытирая фуражкой мокрое лицо.

— Я-то? — шмыгнул носом Федор.

— Ты-то! — сердито передразнил Степан. — Стрелял?

— Ага... — виновато кивнул Федор.

— Сколько раз говорено — не палить зря! — Степан хотел для важности встать, но сил не было, и он остался сидеть, только откинулся на спинку стула. — Панику наводишь?

— Ты, Степа, зря не шуми, — подошла к нему Екатерина Петровна. — Узнай сначала, в чем дело.

— Я не зря, а поскольку этого требует революционный порядок, — ответил Степан. — Лишнюю панику пресекаем в корне. А в чем дело?

— Человека он убил, — тихо сказала Екатерина Петровна.

— Ну?! — испугался Степан и обернулся к Федору: — Насмерть, что ли, убил?

Федор ничего не ответил, только опустил голову.

Степан растерянно молчал, потом шепотом спросил:

— Как же ты его?

— Бежал он... — начал Федор и захлюпал носом.

— Не реви! — встал Степан. — Обыскал убитого?

— Нет... — замотал головой Федор. — Боязно мне.

— Предрассудок! — решительно заявил Степан, осекся и посмотрел на Глашу.

Она сидела в углу тихая, как мышь, и глаз не поднимала. Степан прошелся по комнате, будто раздумывая, что делать дальше, а на самом деле — чтобы оказаться поближе к Глаше, остановился рядом с ней и спросил у Федора:

— Где шапку-то потерял?

— Шапку? — Только сейчас обнаружил пропажу Федор. — Не знаю... Когда бежал, наверно...

— Ладно, пошли! — распорядился Степан.

— А может, ты один?.. — робко попросил Федор.

— Нет... — покачал головой Степан и честно признался: — Одному боязно.