Особое назначение

Ночью, когда все в палате засыпали, он лежал с открытыми глазами и, морща лоб, покусывая запекшиеся от жара губы, раздумывал о том, решаться ли ему на шаг, который неминуемо грозит ему тюрьмой, или по-прежнему играть в молчанку и ждать, когда его припрут доказательствами, которых — так ему казалось! — у следствия нет. А если и есть что, так то по мелочи, главного они не знают и не дознаются никогда! Под утро он засыпал, и снилось ему всегда одно и то же: черные разводья полыньи и ползущий к нему с протянутой рукой Бычков. Лед под ним трещал, полынья становилась все шире, а Полетайка все тянул к Бычкову руки и никак не мог дотянуться.

Просыпался он весь в поту, сердце у него колотилось, и он чувствовал, как под бинтами, у виска, набухала и билась жилка.

Прошло еще несколько дней, и Полетайка попросил вызвать к нему Бычкова.

Бычков пришел под вечер, врач уступил ему свой кабинет, туда и привели Полетайку. Халатов в этой больнице не полагалось, и Полетайка сидел на клеенчатом диване, накинув на худые плечи одеяло.

— Вот! — Бычков поставил на стол стеклянную банку. — Компоту тебе принес. Написано: «Грушевый». Полезно, наверное!

— Как к больному пришли, — усмехнулся Полетайка.

— А ты здоровый, что ли? — посмотрел на его забинтованную голову Бычков. — За что они тебя? Казну не поделили?

— Казна пустая, — неохотно ответил Полетайка.

— А Журы с Хохлом доля? — со знанием дела поинтересовался Бычков.

— Кононов, выходит, зажал! — догадался Полетайка. — Нашли у него гроши?

— Нашли, — кивнул Бычков.

— Вот гад! — Полетайка подтянул одеяло, поджал под себя голые ноги и сказал: — Я ведь тебя не зря вызвал, начальник. Бумага есть?

— Найдем, — вынул блокнот Бычков.

— Колоться буду! — заявил Полетайка. — Я тебя завалить хотел, а ты меня от верной смерти спас. Я вор, но еще человек. Пиши, начальник!

— Да знаю я все про тебя! — улыбнулся Бычков. — Писать нечего.

— А где ценности из ювелирных, знаешь?

— Чего не знаю, того не знаю, — признался Бычков. — Уплыли, наверное, давно!

— Не уплыли, — мотнул головой Полетайка. — У такой мадамы не уплывут!

— У Маньки, что ли? — решил проверить его Бычков.

— Манька что! — отмахнулся Полетайка. — Дешевка! Про мадам Франгопуло слыхал когда-нибудь?

— Нет, — наморщил лоб Бычков. — Что еще за Франгопуло такая?

— У вас не числится, — важно сказал Полетайка. — В чистеньких ходит. Девчонок танцам учит. Босиком отплясывают! Все барахло из ювелирных у нее. Дочке на приданое бережет!

— Так... — озадаченно почесал затылок Бычков. — Это я запишу, если не возражаешь.

— Пиши, пиши... — великодушно разрешил Полетайка. — Сказал — каюсь. Записал?

— Записано. Адрес дашь?

— Дам. Теперь, значит, так... Оба магазина громили по моей наводке. Я им состав свой передал, научил, как пользоваться, место для промысла указал, время самое удобное, инструмент нужный подкинул... В общем, я дело склеил.

— Это мы знаем, — кивнул Бычков. — И про состав знаем.

— Что знаете? — насторожился Полетайка.

— Что химичить тебя Хряк научил, — ответил Бычков.

— А из чего эта химия составляется, знаете? — впился в него глазами Полетайка.

— Этого не знаем, — развел руками Бычков. — Может, расскажешь?

— Не могу, — твердо сказал Полетайка. — Клятву дал.

— Не можешь так не можешь, — согласился Бычков. — Что с тобой сделаешь?

— Не могу, — повторил Полетайка. — Но ты не сомневайся: секрет этот я один знаю, никто не воспользуется.

— А сам? — прищурился Бычков.

— Когда мне? — возразил Полетайка. — Я отсюда прямо в тюрьму.

— Так сразу и в тюрьму? — поднял брови Бычков. — Что суд скажет.

— А что ему говорить? — пожал плечами Полетайка. — Статьи известные. По взросляку пойду.

— Почему это по взросляку? — не понял Бычков.

— Лет много, — спокойно ответил Полетайка. — Метрику мою запросите. Фамилия настоящая — Смирнов. Звать — Николай. По батюшке — Яковлевич. Родился в деревне Богульна под Саратовом. Там все бумаги на меня найдете. Все вроде? Ага, вот еще что... Доля моя последняя — деньги, часы золотые, серьги, браслет у девчонки одной хранятся. Адресок я дам.

— Не надо, — покачал головой Бычков.

— Почему? — заволновался Полетайка. — Я без выгоды! Добровольно!

— Принесла она мне все, — помолчав, ответил Бычков. — Сказала, что ты просил вернуть.

Полетайка опустил голову, потом глухо сказал:

— И вы поверили?

— Нет, Коля... — вздохнул Бычков. — Не поверил.

— Ну и правильно, — не поднимая головы, сказал Полетайка. — А сейчас верите?

— Сейчас верю, — кивнул Бычков и, помедлив, спросил: — С этой... с мадам... на очную ставку пойдешь?

— Пойду, начальник! — поднял голову Полетайка. — Пусть попляшет!