Особое задание

Морозовцы залегли в снег и, отстреливаясь короткими автоматными очередями, отползали к лесу. Фашисты, имея численное преимущество, стали обходить небольшую группу с флангов. В ходе боя Эжен исчез… «Неужели ушел?» - пронеслось в голове командира группы. Но Эжен не ушел. Он, одетый в немецкую шинель; незаметно присоединился к фашистским солдатам, а затем прикладом убил пулеметчика и открыл по ним губительный огонь. Фашисты, не понимая, в чем дело, решили, что им в тыл зашли партизаны, заметались в панике и поспешно стали откатываться к дороге. А Эжен косил их, упоенный огромной радостью долгожданной расплаты.,, Это спасло группу и дало возможность Эжену завоевать доверие и любовь среди партизан бригады.

Когда я прибыл в бригаду, Эжен находился при штабе, видимо, в ожидании нового задания. Мы познакомились. Он прилично владел немецким,- но предпочитал говорить по-русски, ужасно ломая его. И переходил на немецкий только тогда, когда замечал, что я его не понимаю. О себе он говорить не любил, но о Франции мог рассказывать бесконечно. Лицо его в эти минуты оживлялось, глаза мечтательно устремлялись куда-то вдаль, и я чувствовал, как дорога была ему родина, поруганная фашистскими захватчиками.

В июне» когда я услышал по радио об открытии Второго фронта и высадке союзных войск в Нормандии, я сразу же нашел Эжена и сообщил ему об этом. Он что-то громко выкрикнул по-французски и крепко стиснул меня в своих объятиях.

Когда наша бригада стала с боями прорываться на запад, Эжен все время был впереди. Я видел его в тот день, когда отряд Гриненко вел бой с фашистами и власовцами, устроившими нам ловушку. Эжен был среди тех, кто огнем прикрывал наш отход. Меня восхищало его хладнокровие и презрение к смерти. Стоя во весь рост, он из своего ППШ бил короткими очередями по наседавшим на нас оккупантам. Кто-то из партизан насильно пригнул его к земле - к чему такая бравада? Но смелость, особенно в тяжелом бою, заразительна.

Последний раз я видел Эжена в Москве, куда мы вернулись осенью. Он мне сказал, что скоро возвращается во Францию. Мы погуляли по столице, и я с удовольствием показывал ему ее достопримечательности.

Часто по ночам мы слышали глухие взрывы, доносившиеся с полотна железной дороги.

- Самосюк работает, - говорил мне Иван, когда мы просыпались в нашей землянке.

А через несколько дней мы радировали: «На участке… пущен под откос эшелон… уничтожено… на участке… взорван мост… на участке… взорван склад боеприпасов…» и т. д.

Вскоре мне довелось лично познакомиться с этим прославленным партизаном, на счету которого было к этому времени два десятка вражеских эшелонов.

Александр Самосюк - коренастый мужчина лет двадцати семи-двадцати восьми, был неразговорчив, но добродушен и прост в обращении. Естественно, мне хотелось услышать от него о дерзких диверсиях, которые доставили оккупантам немало хлопот. Самосюк усмехнулся, пожал плечами и сказал:

- Так ведь я не один был на задании. Ну, рванули мы эшелон, да сами еле унесли ноги.

Рассказывать он не умел и явно стремился переменить тему разговора. Мы поняли, что ему очень хочется послушать Москву. Каждый, кто приходил в нашу землянку, надеялся услышать голос родной столицы. И если это было возможно, мы шли .навстречу. Только время у нас было очень ограничено. На этот раз у нас не было срочной работы, и я быстро поймал Москву. Передавали концерт музыки и песен советских композиторов и авторов. Звучали новые фронтовые песни. Особенно понравилась нам песня «Когда я уходил в поход».

В этот вечер Самосюк так ничего и не рассказал. Только от партизан я узнал подробности его последней диверсии. Группа подрывников в количестве 5 человек имела задание пустить вражеский эшелон под откос на участке Лида - Молодечно, который с танками и живой силой должен был выйти со станции Лида.

Короткой майской ночью пять человек с двумя ящиками тола, в виде небольших гробиков, подобрались к полотну железной дороги. Место выбрано было там, где линия делала некоторый изгиб и насыпь была повыше. Все это учел опытный партизан Самосюк. Ему было также известно, что эшелон выйдет со станции на рассвете. Группе пришлось залечь в кусты, тщательно замаскировавшись. Едва рассвело, как из дзота, расположенного в 200 метрах от притаившихся партизан, вылезли немцы, человек 6-7, и пошли проверять свой участок дороги. Впереди шел пожилой немец с нашивками обер-ефрейтора и катил перед собой тележку с миноискателем. Другие солдаты озирались по сторонам, держа в руках наготове автоматы или винтовки, и нарочито громко переговаривались, как бы стараясь показать друг другу, что они не боятся.

Когда немцы проверили свой участок железной дороги я ничего не обнаружили, обер-ефрейтор дал зеленую ракету, и они все торопливо двинулись к своему дзоту. Теперь ждать оставалось недолго. Самосюк свернул цигарку и, сделав несколько глубоких затяжек, передал ее своему соседу. Едва тот сделал то же, как вдали показался дымок локомотива.

- Ну, держись, ребята! - проговорил командир группы и еще раз проверил состояние толовых зарядов.