Особое задание

— Ага! — промычал я. — И не врубаюсь, что тут происходит!

— Да ничего особенного! Всех нас наградили орденами! А это — банкет! По этому случаю!

— Ни фига себе! — удивился я. — А где мой орден?

— А ты посмотри на свою грудь! — рассмеялась Люда.

— На какую именно? — ухмыльнулся я и пробежался взглядом по ее груди, потом посмотрел на Татьянину, потом — на свою.

— А какая разница? У нас у всех они одинаковые! За исключением твоей. А награды — идентичны. За героизм и отвагу, проявленные при задержании особо опасных преступников!

— Эх! — вздохнул я. — Если бы не было разницы между твоей и моей грудью, то мне, поверь, было бы очень грустно! — подначил я Людмилу.

— Не спорю! — улыбнулась она. — О разнице поговорим вечером. А пока я бы на твоем месте немного обратила бы внимание по сторонам. Тут сидят всякие министры, банкиры, промышленники. Для нашего бизнеса знакомство с ними не повредит!

И я занялся работой: до поздней ночи обменивался визитками, предусмотрительно захваченными Татьяной, кланялся, как китайский болванчик, и улыбался, улыбался, улыбался… Пока у меня не свело щеки…

Татьяна всегда была рядом, то что-то наговаривая в свой диктофон, то протягивая мне очередную визитку, то подсказывая, как зовут кланяющегося мне японца. Людмила и Юлька околдовывали остальных, танцуя с галантными восточными бизнесменами, редко достающими им до переносицы, шутя и смеясь над шутками собеседников. А Вован и Мицуко просто купались в эпицентре тихого восторга зала: героиня — землячка, и ее кавалер — великан! Впрочем, мне было немного не до них: к полуночи я устал, как собака.

Надежды на спокойный сон после приема, увы, оказались «мечтами наивного сына чукотского оленевода», как потом выразилась Юлька: девушки, возбужденные прошедшим днем, потребовали своей доли любви, нежности и ласки, и я почти до рассвета выделял им все необходимое. Слава богу, недовольных не оказалось: когда я вышел из душа, вымотанный до предела Татьяной, уступившей сегодня своим подружкам первое и второе стартовые места, они уже все трое возлежали на постели и встречали мое появление аплодисментами.

Я устало поклонился, упал на кровать, и тут исполнилась мечта моей разгульной юности: мне преподнесли стакан холодного сока, а потом в три пары рук сделали мне такой массаж, что я даже подумал было о продолжении банкета… Но, слава богу, вовремя одумался: еще столько же любви я бы не перенес. В общем, гордо выслушав все до последнего комплимента себе любимому, я утонул в их объятьях и, под нежные поглаживания разных частей своего тела, спокойно и умиротворенно уснул.

Глава 29

Утро началось со звонка мобильного телефона Татьяны: звонили Толян и Лиза. Наслышавшись всяких страстей-мордастей по телевизору, они тут же бросились узнавать, что же с их любимой дочкой и мною. С нами все было хорошо, только вот шевелиться не хотелось: измученное тело отказывалось двигаться. Но я героически поболтал с другом и компаньоном, успокоил его, сообщил, что и с остальными все в порядке и вернул трубку девушке, чтобы она выболтала все, что может: ей это в кайф, вот пусть и отдувается! Все равно я половины не помнил…

Потом звонили Лена, Илона, Гоша и еще куча наших знакомых и друзей, включая Мигелито и, к моему удивлению, майора Вильямса! Последнего я поздравил с повышением по службе, заслуженной наградой и потребовал проставиться. Вильямс, клятвенно пообещав, что решит вопрос, вскоре тоже отключился.

Потом в номер постучал Вован, и Людка с Юлькой, подобрав свои вещи, вместе с Татьяной исчезли в ванной, где сразу зашумела вода.

— Привет, братан! — с порога начал он. — Я уже порешал все с этими соревнованиями. Приколись, мы, как почетные гости, обойдемся без взвешивания! И без отборочных боев! Так что нас ждут там к девяти вечера! Я заявил нас в абсолютной категории. Тебя — по карате, а себя — по сумо. Я там почитал правила этого самого сумо! Обхохочешься! Надо вытолкнуть противника за круг! Или уронить! И все! Остальные правила — полная туфта! Только вот одежда в этом сумо мне не понравилась! Я чо, лох, носить такие трусы? Я убедил судей разрешить мне бороться в кимоно. Они долго сопротивлялись, но, в итоге, сдались!

— А, еще, у них такие прикольные косички на головах! Как у баб! — вспомнил он, устроившись в кресле и посадив молчаливую Мицуко к себе на колено и приобняв ее за плечи. — Я прикинул такую у себя на лысом черепе, — он похлопал ладонью по своей бритой голове, — И чуть не лопнул от смеха.

— Мицуко! — обратился я к девушке. — А ты чего такая испуганная?

— Я боюсь!

— Не бойся, я же сказал, что никого не обижу! — ободряюще похлопал ее по плечу Вован. — Я буду нежен!

— Да я боюсь за тебя! — полными слез глазами посмотрела она на него и вдруг порывисто обняла его бычью шею своими тоненькими ручками. — Может, не надо?

— А чо за меня-то бояться? — удивленно посмотрел на меня Вован. — Я там не видел ни одного нормального мужика! Так, одни недомерки! Толстые, правда, ужасно. А отказываться я не умею! — он нежно приласкал девушку и чмокнул ее в ухо.