Особое задание

— Нацизм нанес мне еще один жестокий удар… Тяжело сознавать, что больше не увижу своего мальчика, с которым дружил как с равным, как с товарищем, которого так любил… Но мы, коммунисты, были бы недостойны носить звание членов партии, если бы не смогли выдержать даже такое испытание… Я перенесу эту тяжелую утрату, найду в себе силы сохранить ясность ума, способность бороться с фашизмом, карать нацистов за преступления, за горе, которое они принесли комиссару Иванову, вам — партизанам, мне — немцу, всему человечеству!..

Отто замолчал. Его душили спазмы. Когда раздался прощальный залп, он вскинул руку с крепко сжатым кулаком.

На исходе дня десантники нашли его уединившимся неподалеку от лагеря. Он не стал выслушивать слова утешения и, прервав товарищей, сказал:

— Плохо, друзья, складываются обстоятельства… беглец, несомненно, доберется или уже добрался до своих. Там он поднимет всех на ноги… Боюсь, мерзавец догадывается, что Рихард с товарищами куда-то исчез на «Майбахе»…

Отто Вильке уже заставил себя думать о судьбе товарищей, об угрозе срыва выполнения задания. Ильин ответил, что предусмотрел это и уже радировал в Москву.

— Но что может сделать Москва? Ведь на связь Майер выйдет не раньше чем через несколько недель, после прибытия в Берлин. Не просто найти и всесторонне подготовить две-три конспиративных квартиры, пригодных для такого дела. Тут спешить нельзя, а гестапо, конечно, будет очень торопиться, — с огорчением заметил Вилли Фишер.

Он был прав. Оставалось надеяться на опыт подпольной работы Рихарда и его товарищей.

Вечером Ильин вышел на связь с Москвой и принял две радиограммы: одну — с выражением соболезнования Отто Вильке, вторую — с указанием на возможные последствия побега штандартенфюрера и с предложением ускорить сбор всей группы на месте ее назначения.

Началась подготовка к отправке остальных десантников. Через несколько дней партизаны под командованием Иванова, ставшего к тому времени командиром отряда, ночью подорвали железнодорожный состав с гитлеровцами, отправлявшимися в отпуск. Едва затих грохот взрыва, десантники простились с партизанами. На этот раз Алексей не случайно, как при первом знакомстве, обнял Оксану и крепко поцеловал. Прощаясь с комиссаром, Отто Вильке сказал:

— До встречи в Берлине!

Тепло простились они и с доктором Серебряковым.

Воспользовавшись суматохой, возникшей после взрыва, Отто Вильке, Вилли Фишер и Алексей Ильин — все в форме офицеров вермахта — приблизились к насыпи и смешались с толпой суетившихся в испуге солдат и офицеров. Тотчас же Отто Вильке, нарочито громко и властно отдавая распоряжения оберлейтенантам Ильину, опять переименованному в Альфреда Майера, и Вилли Фишеру, организовал «самооборону на случай нападения партизан».

Только на рассвете к месту крушения подошел ремонтный поезд и следом за ним порожняк. Началась погрузка, у вагонов образовалась давка. И опять Отто взял инициативу в свои руки. Он приказал всем встать в строй, затем, указав вагоны для раненых, заставил прежде всего погрузить их, «господам офицерам» предложил размещаться в классном вагоне в центре состава и, наконец, пересчитав оставшихся, разделил их на равные группы по числу свободных вагонов. Назначив старших в каждой группе, полковник Вильке приказал им в строю развести своих солдат по вагонам.

Утро следующего дня застало трех «офицеров вермахта» в купе вагона второго класса пассажирского поезда уже на земле «фатерланда». Поезд стоял на небольшой станции еще с ночи. Оказалось, что «какие-то злоумышленники» вывели из строя водонапорную башню. По платформе шныряли гестаповцы. Десантники многозначительно переглянулись. «Значит, и здесь люди не дремлют!»

К соседнему пути подошел встречный состав, груженный танками, выкрашенными в светло-коричневый цвет. Отто вскользь заметил, что танки, видимо, предназначались для армии Роммеля, сражавшейся на севере Африки, но теперь их завернули на восточный фронт, не успев даже перекрасить.

— Должно быть, наши поприжали… — заметил Алексей и осекся. В купе просунулся газетчик со свисавшим пустым рукавом. Купив газету, Отто сел у приспущенного окна, через которое доносилась воинственная песня подвыпивших танкистов:

Убьют ли на Волге,
Помру ли на Висле —
Душу свою не продам,
Как рыцарь ее я отдам!

Ильин и Фишер приготовились слушать Отто, но он, будто завороженный, замер с газетой в руках. На первой полосе была помещена фотография Гитлера в наполеоновской позе с руками, сложенными на груди, рядом с бежавшим штандартенфюрером СС Вихтенбергом, удостоенным за это железного креста с дубовыми листьями…