Особое задание

— Это не имеет значения! Важно, чтобы он походил на немца, а говорить будет по-молдавски; все равно полицаи ни черта не поймут — ни по-немецки, ни по-молдавски…

— Точно! — подхватил Костя. — А для пущей гарантии пусть почаще выкрикивает известные всем немецкие словечки, вроде «шнель», «фарштейн», «донер ветер» и тому подобное…

— Сила! — воскликнул Голуб. — Для начала пусть ввернет им «а ля дойч» и будет порядочек… Уверен!

Бронзов и Лобанов переглянулись. От них как от старших группы партизаны ждали решающего слова.

— Идея неплохая… Но вот сумеет ли Василий хорошо сыграть свою роль? — задумчиво произнес Завгородний.

— Уверен! — воскликнул Володя Голуб. — А чтобы не было сомнений, устроим репетицию, оденем Чеботару в немецкую форму и посмотрим, как он будет изображать из себя эсэсовца.

На этом и порешили. Пока Бронзов, Лобанов и Завгородний обсуждали возможные последствия такого рискованного шага, Голуб успел обо всем рассказать Чеботару и переодеть его.

Вернулись из разведки Харламов и Филиппов. Они знали, с какой «мыслишкой» ушел от них Костя Смелов. Сообщив Лобанову, что проходы в заминированной полосе подготовлены, они очень дружно поддержали идею Смелова.

— Правильно, — сказал Харламов. — Силой не сумели да и вряд ли теперь удастся, а хитростью можно… Чего-чего, а такого не то что полицейские, но и немцы от нас не ожидают. Именно поэтому они останутся в дураках.

— Молодец, Костя! Варит у него башка… — восхищенно воскликнул Филиппов.

— Ой, смотрите, смотрите, как Голуб нарядил Василия, — и Саша Гибов показал на приближавшихся Голуба и Чеботару.

Не зря товарищи прозвали Чеботару «телеграфным столбом». Долговязый и тощий, как жердь, он был на голову выше самых рослых ребят. А теперь, одетый в длинный трофейный плащ с погонами гауптмана, туго перетянутый широким ремнем, он казался еще более высоким. Вырядил его Голуб весьма искусно. У кого-то раздобыл жандармскую фуражку с задранным верхом, кокардой в виде хищно распахнувшего крылья орла и обрамленным позолоченными листьями козырьком. Нашел и немецкий пояс с надписью на пряжке «Гот мит унс». У правого бедра Чеботару свободно болтался парабеллум в огромной кобуре. Наконец, для придания Василию большей важности, Володя напялил ему на нос очки с толстыми стеклами. Очки пришлось спустить на кончик носа, так как смотреть через них Чеботару не мог — кружилась голова. Прижимая подбородок к груди, он глядел поверх оправы, что придавало ему чудаковато-строгий вид.

Некоторое беспокойство вызывал плащ, у которого обе полы были наискосок срезаны. Его владелец Володя Голуб как-то подсел к костру, чтобы обсушиться, и заснул, а когда проснулся, обнаружил, что край одной полы сгорел. Володя не огорчился, срезал обгоревший край, а для симметрии такой же кусок отрезал и от второй полы. Получился, как говорил Костя Смелов, «смокинг».

— Эка важность! Полицаи подумают, что это новая форма, введенная фюрером. Пусть проверяют, если усумнятся, — с напускной небрежностью заметил Василий, приняв величественно-надменную позу.

— Вот что, Чеботару, — серьезно сказал Лобанов, — шутки-шутками, а дело предстоит трудное и ответственное. Если не уверен, что сможешь сыграть роль до конца, то лучше скажи прямо…

Чеботару снял очки.

— Товарищ командир, Игорь Арсеньевич, положитесь на меня. Ведь я молдаванин, детство провел среди цыган. Все приходилось… даже на клубной сцене играл, как говорили, «подавал большие надежды». Неужто, думаете, не проведу каких-то лапотников-предателей? Со многими из них я встречался, когда после окружения шагал из-под Керчи, и, как видите, остался жив и невредим. А приходилось выкручиваться на все лады, прикидываться и чертом и ангелом. Словом, не беспокойтесь, не подведу.

Выслушав Чеботару, Лобанов молча пожал ему руку и обернулся к Бронзову.

— Что скажет комиссар? Рискнем?

— Рискнем!

О необычной операции вскоре узнали все подрывники и разведчики. Занялись подготовкой: снимали с шапок и фуражек красные лычки, одевали на рукава белые повязки, служившие отличительным знаком прислужников оккупантов — полицейских, договаривались о том, как вести себя, чтобы вернее обмануть врага. И тут Вася Чеботару в обычной для него шутливой форме заявил Голубу:

— Ты, Володя, не обижайся, если для пущей убедительности мне придется перед мостом или на мосту смазать тебе по физиономии. Терпи! Руки по швам и… молчок! Понял? Ведь я офицер, а ты кто? Холуй!

— Ну, ну, полегче… Не то я тебе так «смажу»! — замахнулся Голуб, и оба рассмеялись. — Черт с тобой, бей, если нужно, только когда будешь гавкать, не забудь вставлять немецкие словечки…

К полудню сборы закончились, и группа в полном составе с навьюченными взрывчаткой лошадьми тронулась на выполнение операции, которой Костя Смелов уже успел дать название «Дранг нах мостен». Несколько раньше к железной дороге ушли Харламов и Филиппов. С ними для связи отправились еще два разведчика.