Особое задание (сборник)

Воспитанный не только на польской, но и на русской литературе, он стал несравненным психологом и использовал это для разгрома контрреволюции. Для того чтобы работать в ВЧК, вовсе не надо быть художественной натурой, любить искусство и природу. Но если бы у Дзержинского всего этого не было, то Дзержинский, при всем его подпольном стаже, никогда бы не достиг тех вершин чекистского искусства по разложению противника, которые делали его головой выше всех его сотрудников.

По натуре это был очень милый, привлекательный человек с очень нежной, гордой и целомудренной душой. Но он никогда не позволял своим личным качествам брать верх над собой при решении того или иного дела. Наказание, как таковое, он отметал принципиально как буржуазный подход. На меры репрессии он смотрел только как на средство борьбы, причем все определялось данной политической обстановкой и перспективой дальнейшего развития революции. Одно и то же контрреволюционное деяние при одном положении СССР требовало, по его мнению, расстрела, а несколько месяцев спустя арестовать за подобное дело он считал бы ошибкой. Причем Дзержинский всегда строго следил, чтобы указания, даваемые им, не были выдуманы самостоятельно, на основании данных ЧК, а строго согласовывались с взглядами партии на текущий момент...

Дзержинский чрезвычайно чутко относился ко всякого рода жалобам на ЧК по существу. Сплошь и рядом он тратил время и силы на выяснение правильности или неправильности жалобы по делу, которое само по себе, казалось бы, не имело особенного значения.

Ошибки ЧК, которых можно было избежать при большей старательности и тщании, - вот что не давало ему покоя и делало политически важным даже незначительное дело... Он постоянно заботился о том, чтобы работники ЧК не зачерствели на своем деле. "Тот, кто стал черствым, не годится больше для работы в ЧК", - говорил он.

Дзержинский был очень бурной натурой, страстно вынашивавшей свои убеждения, невольно подавлявшей сотрудников своей личностью, своим партийным весом и своим деловым подходом. Между тем все его соратники имели чрезвычайно большой простор в своей работе. Это объясняется тем, что как крупный, талантливый организатор он придавал колоссальное значение самодеятельности работников и поэтому предпочитал заканчивать спор словами: "Делайте по-своему, но вы ответственны за результат". Зато он первый радовался всякому крупному успеху, достигнутому методом, против которого он возражал. Не многие начальники говорят своим подчиненным:

"Вы были правы, я ошибался".

Этим объясняется его почти магическое действие на крупных технических специалистов, которые не могут работать как заведенная машина, ограничиваясь голым исполнением приказаний начальства. Всем известно его умение вдохновлять на работу, при этом на работу творческую, представителей чуждых нам классов.

Сохраняя в своих руках руководство работой ОГПУ, Дзержинский применял в своих отношениях к спецам то же отсутствие формализма, которое он проявлял в чекистской работе. Когда работники ОГПУ приходили к нему с доказательствами в руках, что тот или другой крупный спец исподтишка занимается контрреволюционной работой, Дзержинский отвечал: "Предоставьте его мне, я его переломаю, а он - незаменимый работник". И действительно переламывал.

В чем же был секрет его неотразимого действия на людей? Не в литературном таланте, не в ораторских способностях, не в теоретическом творчестве. У Дзержинского был свой талант, который ставит его особняком, на свое, совершенно особенное место. Это - моральный талант, талант непреклонного революционного действия и делового творчества, не останавливающегося ни перед какими препятствиями, не руководимого никакими побочными целями, кроме одной - торжества пролетарской революции.

Его личность внушала непреодолимое доверие. Возьмите его выступления. Он говорил неправильным русским языком, с неверными ударениями - все это было неважно.

Безразлично было построение речи, которую он всегда так долго готовил, уснащал ее фактами, материалами, цифрами, десятки раз проверенными и пересчитанными им лично. Важно было одно: говорил Дзержинский. И в самой трудной обстановке, по самому больному вопросу его встречала и провожала нескончаемая овация рабочих, услышавших слово своего Дзержинского, хотя бы по вопросу о том, что государство не в силах прибавить им заработной платы.

Он, хозяйственник, сторонник рационализации, проповедник трудовой дисциплины, мог доказывать на громадных рабочих собраниях необходимость сокращения рабочих на фабриках и легче добивался успеха, чем профессионалы. Дзержинский сказал - значит, так, Любовь и доверие рабочих к нему были беспредельны.